Шрифт:
[ПРИБЫТИЕ ЗАЛЯ НА ПОМОЩЬ МЕХРАБУ]
С дружиной своею к Мехрабу на зов Скакал день и ночь предводитель бойцов. Примчавшись и видя, что мудрый Мехраб Хранит ему верность, в борьбе не ослаб, Подумал он: «Вражий не страшен мне стан; 9520 Горсть праха в сравненьи со мной Хезерван». И молвил: «О, муж с прозорливым умом! Ты действовал мудро и прав ты во всем. Теперь, чтоб увидели хватку мою, Я кровь среди ночи в их стане пролью. Враги да узнают заране: я здесь! Исполненный гнева, для брани, я здесь!» И поднял он тут исполинский свой лук, И выбрал стрелу толщиною, что сук. Вглядевшись и вражьи шатры различив, 9530 Умелой рукой самострел зарядив, Три метких стрелы он послал, изловчась. И стан охватила тревога тотчас. Вот утро ночную рассеяло мглу. Любой, кто упавшую видел стрелу, Дрожа, восклицал: «Это Заля стрела, Ничья бы другая такой не была». Сказал Шемасас: «Хезерван удалой! Напрасно ты сразу не ринулся в бой; Давно б уничтожил Мехраба и рать, 9540 И Заль не осмелился б нам угрожать». «Он только один, — отвечал Хезерван, — К тому ж не из стали он, не Ахриман. Бой с Залем — забота теперь не твоя; Сумею, поверь, с ним расправиться я». Вот жаркое солнце минуло зенит, Грохочут литавры и бубен звенит. А в городе — труб оглушительный рев И гонгов индийских воинственный зов. Заль, доблестный витязь, доспехи надел, 9550 Как вихрь, на коня боевого взлетел, И каждый воитель уселся в седло, Исполнившись гневом, нахмурив чело. Заль вывел бойцов и слонов на простор, Средь поля раскинул державный шатер. Шли полчища, цепь надвигалась на цепь, И черной горе уподобилась степь. Примчался с копьем и щитом Хезерван; И Заля воинственный тот великан С размаха ударил тяжелым копьем, 9560 Рассекши стальную кольчугу на нем. Но Заль невредимым успел ускакать; В сраженье вступила кабульская рать. А Заль, между тем, крепкий панцирь надев, Вновь ринулся в битву, как яростный лев, Охвачен досадою, гневом, тоской. Отцовскую палицу стиснув рукой. И вновь Хезерван, разъярен и суров, Взревел, словно лев, перед цепью бойцов. Пыль бранную поднял могучий Дестан, 9570 И вихрем навстречу летит Хезерван. Мгновенно врага богатырь удалой Рогатой своей поразил булавой. Кровь льется, сбит недруг ударом одним, Стал прах — что пятнистая шкура под ним. Повергнул, оставил и ринулся прочь, Навстречу врагам полетел во всю мочь. На бой Шемасаса он звал на сей раз, Но тот не примчался, в нем кровь не зажглась. В пыли показался воитель Гольбад, 9580 Сжимавший в руке закаленный булат. Но палицу Заля увидев и меч, Он скрыться хотел и себя уберечь. Мгновенно Дестан тетиву натянул, Стрелу исполинскую быстро метнул, И в пояс Гольбаду попала стрела, В ту цепь, что кольчуге застежкой была. Тот замер, стрелой пригвожденный к луке, Бойцы на Гольбада глядели в тоске, Невольно за жизнь устрашившись свою, 9590 Ведь пали два витязя кряду в бою! Бежал Шемасас и бойцы вместе с ним, Отарой, гонимой дождем проливным. Им вслед меченосцы забульской земли Несутся с владыкой кабульской земли. Усеяны множеством трупов поля, Сказал бы, тесна стала войску земля. Бросая оружье, порвав кушаки, К владыке Турана бежали полки. Когда до пустыни дошел Шемасас, 9600 Карен, сын Каве, издалека примчась, Обретший уже над Висе торжество, В сраженьи повергнувший сына его, Орду Шемасаса увидел в пути, Спешившую в страхе от смерти уйти. Едва на врагов полководец взглянул, Узнал, что пришлось им покинуть Забул, — Трубить приказал он, отрезав им путь. Столкнулись два воинства грудью о грудь. Воскликнул Карен: «О мужи-удальцы, 9610 Могучие, чистые сердцем бойцы! За копья возьмитесь вы, духом крепки, И недруг погибнет от вашей руки». В бой ринулись воины, яры, грозны, Взревев, словно впавшие в буйство слоны. И на поле копья взросли, как тростник, Скрывая и солнце и месяца лик. Погибло все войско туранское сплошь, Дороги меж грудами тел не найдешь. На месте той рати чернел на полях 9620 До самого солнца вздымавшийся прах. Но в бегство с отрядом бойцов обратясь, Остался в живых богатырь Шемасас. [ГИБЕЛЬ НОВЗЕРА ОТ РУКИ АФРАСИАБА]
Дошло до владыки туранской земли, Что в битве кровавой вожди полегли. Печалью и гневом душа в нем зажглась, Кровь сердца рекой заструилась из глаз. Сказал он: «Новзера держу еще я В темнице, мои же убиты друзья! Нет, кровь его ныне я должен пролить, 9630 Я новую должен вражду распалить. Новзера ведите! — вскричал он, — за все Обиды отмстить ему хочет Висе». Идти за царем он велел палачу: Сейчас, мол, сражаться его научу! Узнав о приказе владыки страны, Царь понял: мгновенья его сочтены. Шумя и крича, повалила орда, К Новзеру-царю ворвалась без стыда; Связав ему руки, схватили его, 9640 К чудовищу в пасть потащили его, Босым, с головой непокрытой вели, Глумясь над плененным владыкой земли. Когда привели к Афрасьябу царя — Туранец, досадой и гневом горя, Сурово бросая укоры ему, Напомнил про древние споры ему. О Сельме и Туре он в злобе твердит, Про совесть забыв и утративши стыд. Воскликнул: «Достоин ты худшей из кар!» 9650 Схватился за меч, беспощаден и яр, Царя обезглавил ударом одним, И наземь поверг, дикой злобой палим. Пал отпрыск царей, помрачился Иран, Венца и престола лишился Иран. О мудрый, не будь у стяжанья в плену, С очей своих алчности сбрось пелену! Венцом и престолом не мало других Владели, как ты, — и утратили их. Пускай преуспел ты, достиг высоты, 9660 Добился свершенья заветной мечты — От черного праха чего тебе ждать? Ведь прахом, несчастный, ты станешь опять. Тут пленников прочих ввели, волоча. О жизни молили царя-палача Они на глазах Агриреса, и в нем От жалости вспыхнуло сердце огнем. Просил он за них, к Афрасьябу войдя, Во гневе сказал, укоряя вождя: «Врага убивают в бою, на коне, 9670 Когда он в кольчуге и крепкой броне. А пленных казнить недостойно, о том Подумай: не стал бы нам спуском подъем! Не рви опрометчиво жизней их нить, В оковах решись их со мной отпустить. В глубокой пещере я их заточу, Недремлющим стражам надзор поручу. Пускай в заточенье угаснут, стеня. Лить кровь их не должно, послушай меня». Вняв пылу тех гневных и горестных слов, 9680 Помиловал вождь заточенных бойцов; Велел их в Сари под охраной вести, Тяжелые цепи надев для пути. И войску он в путь выходить повелел, Конями он степь наводнить повелел. Коней загоняя, летя все быстрей, Примчались усталые всадники в Рей. Венцом победитель чело озарил [293] И дверь для раздачи динаров открыл; Воссел властелином в иранской стране, 9690 А помыслы все — о вражде, о войне [294] . 293
Здесь речь идет о фактическом воцарении Афрасиаба, завладевшего регалиями иранских царей — носителей фарра.
294
Подобная устремленность резко и принципиально отличает захватчика Афрасиаба от избранников — «законных» владык Ирана. Последние, всегда «преисполнены благих намерений», если даже и уклоняются позднее от прямого пути.
[ЗАЛЬ УЗНАЕТ О СМЕРТИ НОВЗЕРА]
Пришлось Гостехему и Тусу узнать: Померкла владыки царей благодать. Несчастье нагрянуло — вражеский меч Срубил венценосную голову с плеч. Встал вопль над Ираном, рыдает народ, Кто лик свой терзает, кто волосы рвет, Кто в горе укоры бросает судьбе, Кто прахом главу посыпает себе. Знатнейшие люди, в Забул устремясь, 9700 О шахе вздыхая, по шаху томясь, В одеждах изорванных, в пепле, в пыли, Рыдая, взывая, к Дестану пришли. «О воин, о царь, о Новзер, о храбрец, Судья, богатырь, венценосец, мудрец! Защита Ирана, опора мужей, Земли повелитель, владыка вождей! Увы, увенчал твою голову прах, Земля упилась твоей кровью, о шах! Растенья в краю, где она пролилась, 9710 Поникли, дневного светила стыдясь. О мщенье взывайте, Ирана сыны! Оденемся в траур, печали полны. Пал внук Феридуна... Давно ли страна Лобзала копыта его скакуна! А ныне главу венценосцу снесли, Убили воителей нашей земли. Сплотимся, мечи, как один, обнажим, Сразимся и злобных врагов сокрушим. Пусть каждый наденет броню и шелом! 9720 Старинную ненависть вновь разожжем. Вот землю кровавым дождем обдает, Рыдая над нашей бедой, небосвод. Рыдайте и вы, кровью плачьте, скорбя, Нарядные ткани сорвите с себя! Пусть жарче вскипают, убийцам на страх, В сердцах возмущенье и слезы в очах». Рыдания, вопли вокруг поднялись, Пожарищем горя сердца занялись. Одежды Заль-Зер на себе изорвал, 9730 Сев наземь, рыдал он, о мщенье взывал. Поклялся воитель: «До судного дня Ножон не увидит клинок у меня. Мне будет престолом скакун боевой, Чинарой — копье над моей головой, Подставкой для ног будет стремя, венцом — Мне будет мой черный походный шелом. Для мщенья забуду я сон и покой, И слез моих струи поспорят с рекой. Душа миродержца Новзера, ясна, 9740 Да блещет меж славных во все времена! В предвечном Творце обретете оплот, Сердцам утешение вера пошлет. На свет породили для гибели нас, И встретить готовы мы смертный свой час». Решились на мщение богатыри, И пленники вскоре узнали в Сари, Что к битвам Иран возмущенный готов, Что множество там разослали гонцов, И рати несметные грозно сошлись, 9750 И тучею пыль поднимается ввысь. Затмились измученных узников дни. Страшась Афрасьябова мщенья, они Вождю Агриресу отправили весть: «О муж, воплощающий мудрость и честь! Твои мы покорные слуги, ведь нас Ты словом горячим от гибели спас. Известно тебе, что в Забуле Дестан, Мехраб, с ним кабульских воителей стан, Борзин и Карен — победитель в боях, 9760 Хоррад и Гошвад, наводящие страх [295] . Столь мощные витязи с храброй душой Иран не оставят под властью чужой. Коней боевых они двинут сюда, Ряды копьеносные хлынут сюда. Едва к Афрасьябу те вести дойдут, В нем злоба вскипит; беспощаден и лют, Немало безвинных голов он в сердцах Во имя господства повергнет во прах. Вели, Агрирес, о венец мудрецов, 9770 Нас втайне избавить от тяжких оков. Мы все по земле разбредемся, и свет Узнает, как нас ты избавил от бед. Средь знатных тебя мы прославим, любя. Мы станем Йездана молить за тебя». Известие шлет Агрирес им в ответ: «Идти мне на дело такое не след. Моя б очевидною стала вражда, И бесов слуга разъярился б тогда [296] . Уловку другую найду, чтобы брат 9780 Отмщения жаждою не был объят. Коль выступит Заль сильнорукий в поход И войско сражаться со мной приведет, К нему отпущу вас, Ирана мужей. Едва он достигнет моих рубежей, Без боя Амол я оставлю тотчас И честь на позор я сменю ради вас». Воспрянув душою при этих словах, Мужи благодарственно пали во прах, Хвалу воздавали ему без конца... 9790 Затем из Сари отрядили гонца, И тот поспешил сыну Сама отвезть От витязей славных отрадную весть: «Нам милость явил всемогущий Творец: Нам друг Агрирес, справедливый мудрец. Надежный союз заключили мы с ним, В согласии так порешили мы с ним: Лишь Заль — даже с малою горстью бойцов — Придет из Ирана, сражаться готов — Тот муж благородный с дружиной своей 9800 Покинет Амол и направится в Рей. Из пасти дракона мы этим путем Не мало безвинных, быть может, спасем». Домчался до Забулистана гонец, Известье привез для Дестана гонец. Вельмож и воителей тотчас призвав, О вести полученной им рассказав, Вождь рати промолвил: «Эй, други-бойцы, Могучие барсы, вожди-удальцы! Кто воин средь вас, презирающий страх, 9810 Муж доблестный, муж закаленный в боях? Кто подвигом хочет снискать себе честь И бранную славу до солнца вознесть?» Откликнулся тотчас воитель Гошвад: «За правое дело сразиться я рад». Дестан ему сердце хвалою согрел: «Да будет навеки твой счастлив удел!» И храбрый Гошвад из Забула в Амол Воителей, рвущихся в битву, повел. Их друг Агрирес, убедившись едва, 9820 Что ими свершен переход или два, Трубить отступленье велел до зари, А пленных иранцев оставил в Сари. И вскоре Гошвад их темницы достиг, И тяжкие цепи рассыпались вмиг. Всем дали коней и под радостный гул Помчались мужи из Амола в Забул. Узнав, что с удачей вернулся Гошвад, Сын Сама Дестан несказанно был рад; Дал вестнику платье с плеча своего, 9830 Дал золота бедным, вкусив торжество. Примчались воители в Забулистан, И, как подобало, их встретил Дестан. Рыдал он, обняв изнывавших в цепях, Столь долго страдавших у тигра в когтях. Новзера кончину оплакивал он, Прах сыпал на голову, скорбью пронзен. С почетом в столице он всех водворил И каждому светлый чертог подарил, И стали опять, как в новзеровы дни, 9840 Уделами княжьими править они. Дарами осыпана славная рать, Чтоб впредь ей нужды и лишений не знать 295
Борзин — здесь сын Гершаспа, потомка Джемшида. Его имя мы встретим и дальше в царствования Кей-Кобада и Кей-Кавуса, но имя Борзин носили и другие персонажи сасанидской части «Шахнаме». Хоррад — иранский витязь: это имя будет еще раз отмечено при кеянидах.
296
Это несколько неожиданно звучит в устах туранца Агриреса. Дело, конечно, в том, что Агрирес, наделенный чертами благородства и гуманности и как бы «иранец душой» (как и некоторые другие туранцы в «Шахнаме»), противопоставлен активно воплощающему зло туранцу же Афрасиабу.
[СМЕРТЬ АГРИРЕСА ОТ РУКИ БРАТА]
Вот в Рей Агрирес из Амола пришел. Узнал повелитель, что сдал он Амол, И в гневе: «Ты что учинил! — вопиет, — С отравой смешал ты живительный мед! Тебе приказал я — нечистых убей! Не время сегодня для умных речей. Бойцу ни к чему рассужденья; в бою 9850 Он ищет победу и славу свою. Идущему в битву не мудрость нужна, От века с войной не совместна она». Сказал Агрирес Афрасьябу в ответ: «Ужели стыда в тебе, совести нет? Побойся Йездана, не делай ты зла [297] , Хоть злые свершать в твоей власти дела. Престол еще многих подобных тебе Увидит — ведь нет постоянства в судьбе». Слова мудреца Афрасьяб услыхал, 9860 Но в сердце ответа на них не сыскал. Со злобою спорила мудрость... Беда, Что светлая мудрость жестоким чужда! Владыка, взъярившись, как бешеный слон, Меч, вместо ответа, извлек из ножон И надвое брата булатом рассек. Безвинный, чистейший погиб человек! Когда Агриреса постигшее зло До Заля, рожденного Самом, дошло, Тот молвил: «Уж скоро затмится звезда 9870 Злодея, и рухнет престол навсегда». Литаврам и трубам велел собирать Фазаньему глазу подобную рать И с яростью в сердце, к отмщенью стремясь, Направился к Парсу прославленный князь. От моря до моря воители шли, И солнце и месяц терялись в пыли. Как только узнал Афрасьяб-великан, Что движется к Парсу отважный Дестан, Рать вывел он в Хар, что близ города Рей, 9880 Готовя к сраженьям бойцов и коней. И днем и ночами шли стычки постов. Весь мир словно тусклый окутал покров. Дружины несли за уроном урон, Отважные гибли с обеих сторон. Прошло две недели — усталость, тоска Объяли уже и вождей и войска. 297
Здесь Агрирес уже предстает в ореоле служителя Йездана, на что ему дает право способность различения добра и зла.
ЗОВ, СЫН ТЕХМАСПА [298]
[Царствование длилось пять лет]
298
Зов — новоизбранный владыка Ирана из рода Феридуна. У Фирдоуси Зов, 86-летний старец, сохраняет традиции «носителей фарра».
299
Здесь в речи Заля звучит «глас народа»: бесспорно законный наследник Тус, как и его брат, не удовлетворяют требованиям идеального справедливого государя. С другой стороны, здесь и общая тенденция систанского цикла — примат героев Систана из рода Сама.
300
Здесь в подлиннике имя Зов, рифмуясь с «у» (местоимением «он»), звучит как Зу:
надиданд джоз пур-е тахмасп зу ке зур-е кейан дашт (о) фарханг уПередача имени Зов в форме Зу встречалась и в русской традиции (И. Зиновьев — см. библиографию).
301
Строки, посвященные голоду в стране, звучали актуально в современной поэту действительности, отражали реальные бедствия в жизни народа.
302
Джейхун (Аму-Дарья) — основной рубеж Ирана и Турана, тюркоязычных (в основном) и ираноязычных территорий средневековья.
303
Хотан — город в восточном (Китайском) Туркестане, некогда центр буддизма, упоминаемый в источниках с III в. н. э., а с названием Йоткан (Yu Tien в китайской передаче) и ранее — во II в. до н. э.
304
Хергах — в нарицательном значении — дворец, резиденция. Здесь — населенный пункт, город.
305
Характерна тенденция возвеличения Фарса-Персиды — будущего исторического центра Ираншехра.
306
В подлиннике точно — 86 лет.
ГЕРШАСП
[Царствование длилось девять лет]
307
Гершасп — в «Шахнаме» владыка Ирана, последний в династии пишдадидов. Образ Гершаспа как шаханшаха неясен, и самое появление его в этом качестве представляется как бы долгом традиции и не вполне совпадает с предысточниками.
308
Сепиджаб (эсфиджаб-эспиджаб) — город в Мавераннахре.
309
Обоснование преданности иранцев «древнему престолу» — выражение народной мечты о справедливом царе.
310
Так и в подлиннике: тази аспан. Арабские кони издавна славились своим бегом, но возможно, что здесь тази означает просто «скаковой», «гончий» от основного значения корня тахтан-таз — гнать. Тогда асп-е тази, возможно, просто «скаковая лошадь» — «скакун» — необязательно арабский! Ведь парфянские всадники, хорезмийские конные латники имели свои породы скакунов (как и теперь породы среднеазиатские: туркменские кони и др.).
[РОСТЕМ ЛОВИТ РЕХША]
Пригнав табуны, что в Забуле паслись, А также и те, что в Кабуле паслись, За лошадью лошадь пускали пред ним — И каждой тавро выкликали пред ним. Как только покажут коня храбрецу, Как только он спину нажмет жеребцу, Осядет скакун, изогнувшись хребтом, 10170 В бессильи коснувшись земли животом. Шли разных мастей табуны до тех пор, Пока не пресытился витязя взор. Но вот кобылица помчалась, быстра, На вид, словно львица, а мастью сера. Два уха, что два вороненых клинка, В груди широка, в перехвате тонка. А с ней жеребенок, и ростом он с мать, И грудью, и крупом кобыле подстать. Стальные копыта и бег огневой, 10180 Глаз черный, а сам — золотисто-гнедой. По золоту пятна, и пятна ярки: На поле шафрановом роз лепестки. Так зорок, что, взглядом пронзив темноту, Он бег муравья различит за версту. Слон мощью, а ростом с верблюда скакун, Отвагою — тигр он с горы Бисотун, Когда разглядел кобылицу Ростем С конем слонотелым невиданным тем, Занес он аркан, захотев скакуна 10190 Рывком отделить от его табуна. Окликнул Ростема табунщик седой: «Эй, витязь, не тронь, жеребенок — не твой». Ростем вопросил: «Кто ж хозяин? Тавра Не вижу на нем, оба чисты бедра». «Тавра не ищи ты, — ответил пастух, — Идет о коне удивительный слух. Горяч, словно пламя, игрив, как ручей, Зовется он Рехшем, и конь тот ничей [311] . Кто Рехша хозяин, не знаем о том; 10200 Ростемовым Рехшем его мы зовем. Три года, как время ему под седло, И многих к нему именитых влекло. Но петлю аркана завидев едва, Мать в битву кидается яростней льва. Где спрятан к загадке таинственной ключ — Не знаем. О витязь, ты горд и могуч, Но все ж берегись, коль умом наделен: На что тебе надобен этот дракон? Кобыла в обиду не даст стригуна, 10210 И тигра и льва растерзает она». Как только услышал Ростем и постиг Все то, что поведал о Рехше старик, Стремительным взмахом юнец-великан На шею гнедого накинул аркан. Свирепо на витязя ринулась мать, Готова зубами его растерзать. Но витязь по-львиному рев испустил, И окриком грозным лишил ее сил. Кулак он обрушил на голову ей. 10220 Упала и встала, и вихря быстрей, От страха дрожа, без оглядки она Умчалась и скрылась среди табуна. Тут в землю ногой упершись посильней, Аркан на коне затянув потесней, Ростем из всей силы своей колдовской Налег на гнедого могучей рукой. Скакун и не дрогнул под бременем тем — Как будто его не почуял совсем. Подумал Ростем: «Вот сидеть мне на ком! 10230 За дело я взяться могу на таком». Взвился, словно буря, отважен, удал, И резво под ним огнецветный взыграл. Спросил он табунщика: «Этот дракон Во сколько, скажи мне, и кем оценен?» Ответ был: «Бери, коль Ростем ты и есть; На нем отстоишь ты отечества честь. Ему все богатства Ирана — цена. Правь Рехшем — воспрянет родная страна!» «Добро от Йездана», — Ростем отвечал. 10240 В улыбке раскрылись уста, что коралл. И вот огнецветный оседлан им конь, И в сердце воинственный вспыхнул огонь. Податливым, быстрым он сделал коня, Выносливость в нем и отвагу ценя. По силам был Рехшу и панцирь, и шлем, И сам богатырь несравненный, Ростем. Таким стал гнедой, что в ночи всякий раз Жгли руту, чтоб злой не сгубил его глаз. Казалось, то конь заколдованный был; 10250 В нем лани стремительной трепет и пыл; Весь в пене, он степью несется, ретив, Могуч, крутобедр и осанкой красив. Заль-Зеру овеяли сердце весной Скакун небывалый и всадник родной. Он роздал дары, не грустя о казне, Откинув заботу о завтрашнем дне. 311
Рехш — имя богатырского коня Ростема с нарицательным значением — алый, огнистый (о масти коня — золотисто-рыжий с белыми подпалинами) ; часто в оригинале дается в тавтологическом сочетании рахш-е рахшан — «блистающий Рехш» (корень рахш — блеск, солнце, сияние).
[ЗАЛЬ ВЫСТУПАЕТ В ПОХОД ПРОТИВ АФРАСИАБА]
Бьют в гулкие чаши на спинах слонов [312] , Послышался трубный пронзительный зов. Слоны заревели, на версты кругом 10260 Разнесся кимвала воинственный гром. Сказал бы, день страшный суда наступил, Восстанут сейчас мертвецы из могил. В крови обагрявшая руки не раз Дружина забульская в путь собралась. Ростем, богатырь молодой, — впереди, Герои преклонных годов — позади. Стеною дружина несметная шла — Подняться и галка в степи не могла. Всю ночь грохотал барабан, словно гром, 10270 Наутро пыль черная встала столбом. Порою цветения доблестный Заль С дружиной забульскою двинулся вдаль [313] . Про это узнал Афрасьяб и, к войне Готовясь, забыл о покое и сне. И вскоре он Хара, близ Рея, достиг — Прибрежных низин, где качался тростник [314] . Меж тем, из Ирана, пустыней идя [315] , Войска подоспели Дестана-вождя. От рати к другой — два фарсанга пути. 10280 Воителям вождь повелел подойти И так говорит: «О мужи-мудрецы, В боях закаленные други бойцы! Сюда мы собрали могучую рать, За правду, за благо хотим постоять. Но нет единенья без царской руки, Не ладится дело, безглавы полки. Лишь нами стал праведный Зов управлять, На край наш родной снизошла благодать. И ныне нам нужен водитель дружин 10290 Из Кеев — готовый к трудам властелин [316] . Мобед указал мне царя из царей, Кто мощью и разумом — истинный Кей [317] , — Героя Кобада, чей дед Феридун; Он полон отваги, прекрасен и юн». 312
Стихи 10257—10258 в тексте Вуллерса включены в предшествовавший эпизод. В переводе оформлены как начало эпизода о походе Заля против Афрасиаба. Удары камня, молота в чашу (котел и т. п.), как и бой барабана, на Востоке — сигнал к отправлению (каравана, войска).
313
Точнее говорить о приходе Заля с войском из Забулистана, а не о выступлении в поход.
314
Реалистическая подробность похода конного войска, ориентирующегося в пути на пастбища.
315
Под Ираном разумеет здесь уже собственно запад страны — Фарс. Заль и его дружины переходят пустыню Дашт-е кавир, и приближаются к Рею, где обе стороны готовятся к решающей встрече.
316
Из Кеев, т. е. «царственного происхождения». Готовый к трудам — дословно: «на царском троне препоясанный», (завязать пояс — камар бастан — означает готовность к делу...).
317
Дословно: «с блеском-ореолом (фарр) и обликом-станом (борз) царей (кейан)».