Шрифт:
ФЕРИДУН
[Царствование длилось пятьсот лет]
[ФЕРИДУН ВСТУПАЕТ НА ПРЕСТОЛ ИРАНА]
Так стал Феридун, победивший в борьбе [119] , Царем, и не ведал он равных себе. Украсил дворец, и корону, и трон, Во всем возрождая кеянский закон. Лишь месяца Мехра настал первый день [120] , В венце он вступил под дворцовую сень. Избавился мир от насилья и зла, Стезею изедовой жизнь потекла. На празднике новом, избавлен от смут, 2330 Плясал, веселился ликующий люд. И витязи тесным сомкнулись звеном, И пенились чаши кипучим вином. Был солнцу подобен, лик ясный царя, И новая мир осветила заря. Приказ был царем торжествующим дан Жечь амбру душистую, руту, шафран. Тот праздник зовется Мехрган с той поры [121] , В тот праздник — повсюду веселье, пиры. Хранит его в память владыки народ. 2340 В Мехрган избегай и трудов и забот! Пять светлых столетий он, мудр, справедлив, Царил, ни единожды зла не свершив. Но роком, о сын, унесен был и он. Не будь же ни алчен, ни скорбью согбен! Знай, счастья никто не удержит навек, Мгновений блаженных стремителен бег... Тем временем мать изнывала в тоске, Не зная, что сын ее там, вдалеке, С Зохаком в борьбе одержал торжество, 2350 Что время всевластья прошло для того. Но час наступил, — Феранек узнает, Что сына признал властелином народ. Свершив омовенье, достойная мать Всевышнему стала хвалы воздавать; Склонилась пред ним, и Зохака дела Припомнив, дракона того прокляла; Творца ж прославляла за ливень щедрот, За этот счастливый судьбы поворот. Всем жителям края, кто жил победней, 2360 Скрывая лишенья от взора людей, Она втихомолку казной помогла, Их бедности тайну от всех сберегла. Семь дней провела, раздавая дары; Голодных не стало вокруг с той поры. Раздав подаянье, другие семь дней Готовила пир для людей познатней; За скатерть роскошную, словно цветник, Сажала любого, кто родом велик. Потом из хранилищ она извлекла 2370 Сокровища те, что года берегла. Заветные клады задумав раздать, Ларцы распахнула счастливая мать; Открыла казну, видя сына царем, Дирхемы презрела в величьи своем. Богатых одежд и каменьев цветных, Арабских коней и стремян золотых, Кольчуг и шеломов, секир и мечей, И перстней, и шапок не жаль было ей. К владыке миров обратившись душой, 2380 Добром караван нагрузила большой И сыну подарки послала вдова, А с ними любви материнской слова. Дары получив, победитель в ответ Родимой послал свой сыновний привет. Узнали о славной победе войска, И радость иранцев была велика. Сказали: «Да будет прославлен Йездан, Да будешь ты светлой судьбой осиян, Да крепнет рука твоя день ото дня, 2390 Да сгинет злодей, свою долю кляня! Стезей справедливости шествуй вперед, И небо победу тебе ниспошлет». Мужи отовсюду один за другим Ларцы с достояньем несли дорогим. Они золотым и алмазным дождем Престол осыпали, склонясь пред вождем. К воротам дворца, ликованья полны, Шли толпами знатные люди страны; Они призывали Творца благодать 2400 На царский престол, и венец, и печать; Хвалу воздавали царевым делам, С молитвою руки воздев к небесам, Твердя: «Да не будет дням царским конца, Навек да пребудет он светом венца!» Объехал затем Феридун свой удел, Сокрытое, явное — все разглядел: Где бедствия иль запустенье встречал,! Нечестие иль угнетенье встречал, — Свершенное зло возмещал он добром, 2410 Как должно тому, кто родился царем. Он землю в сияющий рай обратил, Везде кипарисы и розы взрастил. Вступил в Теммише он, оставив Амол [122] , И в роще воздвиг свой державный престол. А ныне по-новому, Кусом зовут [123] Тот радостный, благословенный приют. 119
Феридун — в Шахнаме освободитель Ирана от тирании Зохака, новый законный владыка Ирана (т. е. — из рода Джемшида). В основе образа Феридуна — древнейший космический миф о борьбе лучезарного солнца с черной тучей-драконом. Основные черты мифологического образа отчетливо выступают в «Шахнаме». Светлый и солнечный образ Феридуна и доныне один из наиболее любимых в памяти народа и в литературе, как символ победы, освобождения от иноземного гнета, как идеал справедливости и внутреннего достоинства. Отсюда выражения: «Феридун нашего времени», «новый Феридун» и др.
120
Мехр — 7-й месяц солнечного персидского календаря, соответствующий сентябрю-октябрю нашего календаря. День Мехра — 16-й день каждого месяца.
121
Мехрган — праздник осеннего равноденствия в 16-й день месяца Мехр. После Новруза — дня весеннего равноденствия, — самый чтимый день персидского календаря (день воцарения Феридуна).
122
Теммише — название леса близ Амола, города к северу от горы Демавенд близ побережья Каспийского моря; в мусульманское время особенно возросло его значение как центра Мазендерана.
123
Кус — вероятно название урочища или небольшого населенного пункта.
[ФЕРИДУН ПОСЫЛАЕТ ДЖЕНДЕЛЯ В ЙЕМЕН]
Полсотни владыке исполнилось лет [124] , Когда народились три сына на свет [125] . Все трое достойны престола, они 2420 Наполнили счастьем родителя дни; Во всем они с доблестным схожи отцом, Свежи, как весна, и пригожи лицом. Два старших — от темноволосой Шехрназ, А младший — от ясной, как луч, Эрневаз. Еще им отцом не даны имена, А каждый уж мог бы осилить слона [126] . Однажды владыка на них посмотрел: Любой для венца и престола созрел. Мужей перебрал именитых и вот 2430 Он мудрого мужа — Дженделя зовет. С ним шах совещался всегда о делах, Имел в нем помощника верного шах. Сказал Феридун: «Обойди все края, Ходи по земле от жилья до жилья. Достойных невест для моих сыновей Найди — трех красавиц из знатных семей, Которых родитель никак не нарек, Чтоб даже окликнуть никто их не мог; Царевен, рожденных одною четой, 2440 Блистающих, словно перй, красотой; Столь схожих, чтоб встретив их вместе, троих, Не видя различия, путали их». Услышал и повиновался Джендель, Готовый благую преследовать цель. Он мягок в речах, рассудителен был, Ко благу привержен и бдителен был. Взяв нескольких близких с собою, мудрец Покинул немедля владыки дворец. Оставив родного Ирана предел, 2450 Искал он, расспрашивал, слушал, глядел. Где-либо прослышав отрадную весть, Что в доме богатом красавицы есть, Он сведенья тайно о них добывал, О роде и славе их все узнавал; Но всю обозрев родовитую знать, Желанных красавиц не мог подобрать. Помчался он в жажде благих перемен К властителю Серву в далекий Йемен [127] . Узнав о прекрасных его дочерях — 2460 Таких, как описывал доблестный шах. И радостен, словно фазан пред цветком, Предстал он пред Сервом, йеменским царем; Склоняясь почтительно, прах целовал, Владыке усердно хвалу воздавал: «О царь, да живешь ты, не ведая зол, Собой украшая венец и престол!» Серв молвил: «Твои да продлятся лета, Тебя да прославят людские уста! С каким ты явился известьем благим? 2470 Послом или гостем пришел дорогим?» Ответил Джендель: «Вечно радостен будь! Пусть враг не дерзнет на тебя посягнуть! Я — царский слуга, что в Иране возрос, Владыке Йемена посланье привез, Привез от царя Феридуна привет; Что хочешь, то спрашивай, дам я ответ. Тебе, государь, посылает он весть: «Доколь благовонье у мускуса есть, — Правь миром, не ведая мук и скорбей, 2480 Сокровища множь и заботы развей. О гордость арабского края, — всегда Твоя да сияет благая звезда! — На радость потомство судьбой нам дано, Нам собственной жизни дороже оно. Для сердца роднее прибежища нет, И связей теснее не ведает свет. Коль может три ока иметь человек, Три сына очами мне стали навек. Дороже очей существо для тебя, 2490 На коем ты очи покоишь, любя. Слова мудреца мы слыхали не раз, Когда заводил он о дружбе рассказ: По сердцу подругу лишь в той обрету, Которую выше себя я сочту. Кто, мудрый, о светлой мечтает судьбе, Достойную спутницу ищет себе. Ведь люди — земли украшенье и цвет, Без воинов и предводителя нет. Даны мне цветущие земли, полки, 2500 Богатство, и доблесть, и сила руки, И юных три сына, достойных венца, Три светлых душой и умом удальца. В сокровищах нет недостатка у них, В их власти — свершенье желаний любых. Трем юношам тем благородным подстать Мне должно царевен-невест подыскать, И вот я гонца к тебе выслал с письмом, Узнав через слуг моих верных о том, Что ты за ревнивой завесой своей 2510 Хранишь ослепительных трех дочерей, Что ты имена им досель не нарек; Знай, в этом для сердца — веселья залог: И мы ведь наследников юных своих Растим без имен, как пристало для них. Сокровища наши ценою равны, Их судьбы мы слить воедино должны. Три девы-луны, три царя молодых — Судьба друг для друга назначила их» Такое посланье тебе и привет 2520 Шлет царь Феридун. Что ты скажешь в ответ?» Услышав те речи, поник властелин, Как будто с водой разлученный жасмин. Подумал он: «Если меня Феридун Лишит трех царевен, трех ласковых лун, День ясный мне станет, что темная ночь, Уста мне открыть для ответа невмочь. Все думы со мной они делят давно, В делах моих смыслят со мною равно. Мне лучше пока воздержаться от слов. 2530 Сперва на совет созову мудрецов». Властитель в хоромах посла поместил, А сам размышленьям досуг посвятил. За дверью закрытой, в безмолвьи палат Сидел он, тоской и тревогой объят; Затем копьеносцев собрал на совет, Извлек затаенные думы на свет, Сомненья свои пред мужами раскрыл, Премудрым старейшинам так говорил: «Сияют мне ярче небесных лучей 2540 Три светоча — радость отцовских очей. Но царь из Ирана послание шлет; Раскинутых как избежать мне тенет? Любимых со мною хотят разлучить: Что делать — должны вы меня научить. Сказал от лица Феридуна посол, Что трое достойных воссесть на престол Сынов его мне предлагают родство И ждут дозволенья начать сватовство. Отвечу ли «да», — в сердце «нет» говоря? 2550 Притворство и ложь недостойны царя. Получит согласье мое шахиншах —. Душою сгорю, изойду я в слезах. А если отвергну веленье царя, Настигнет, боюсь, меня мщенье царя. Все страны владыкой его нарекли, Легко ли тягаться с владыкой земли! Все знают, как в мире прославился он, Как с мощным Зохаком расправился он. Какое об этом сужденье у вас? 2560 Что в мыслях таите, скажите тотчас». Мужи-мудрецы, что пришли на совет, Промолвили слово такое в ответ: «Не должно, чтоб ветра малейший порыв Тебя, как тростинку, сгибал, покорив. Хоть шах Феридун и любимец судьбы, Колец мы не носим в ушах — не рабы [128] . Обидную речь отвергать — наш закон, Поводья и лук напрягать — наш закон. Кровь на поле хлынет, как винный родник, 2570 И вырастут копья, как длинный тростник. Коль хочешь сберечь дочерей и страну, Сомкни ты уста, отомкни ты казну! А если желаешь ты средство найти Державу без битвы кровавой спасти — Поставь венценосцев задачей втупик, Чтоб цели своей Феридун не достиг». Царь, внемля той речи, глядел все мрачней; Ни складу, ни ладу не видел он в ней. 124
В «Шахнаме» описываются лишь первые десятилетия 500-летнего правления Феридуна.
125
О трех сыновьях Феридуна говорится в Авесте, как и в «Шахнаме» в связи с разделением страны на три части. Встречаются они и в пехлевийской литературе.
126
Здесь, возможно, имеется в виду обычай, по которому имена следовало давать не сразу при рождении ребенка, а позднее, в соответствии с определившимися чертами его характера, иногда во избежание «дурного глаза».
127
Серв — кипарис. В данном контексте — собственное имя.
128
Выражение «с кольцом в ухе» в классической поэзии — синоним раба.
[ОТВЕТ ЦАРЯ ЙЕМЕНА ДЖЕНДЕЛЮ]
Призвал он посла Феридуна-царя, 2580 Ответ ему ласковый дал, говоря: «Я мал, с властелином твоим не сравним. Скажи ему: рад я склониться пред ним. Скажи: пусть величьем затмил ты весь свет, — Дороже потомства сокровища нет. Ведь сын — утешенье владыки-отца, Особенно тот, что достоин венца. С тобою, о царь, я согласен во всем; По собственным детям сужу я о том. Когда б ты просить мои очи пришел, 2590 Просить мое царство, Йемена престол, — Знай, легче мне было б, чем милых детей Лишиться — опоры единой моей. И все ж, если это — стремленье царя, Исполнить я должен веленье царя. По воле его, трое ласковых чад Расстанутся с сенью отцовских палат. Сынов своих доблестных, славных царей, Надежду державы твоей — поскорей Ко мне ты пришли, буду юношам рад, 2600 Мне душу весельем они озарят. И сам, не довольствуясь гласом молвы, Увижу я, нравом они каковы. Коль сердце у каждого вправду светло, Приму их в объятья, возьму под крыло; А там и красавиц, очей моих свет, Вручу им, как древний велит нам завет. Когда же соскучишься ты по сынам, Домой их отправить приказ я отдам». Посол хитроумный, ту речь услыхав, 2610 С почтеньем к престолу владыки припав, Восславив его и оставив его, Помчался к чертогу царя своего; От Серва привет Феридуну привез, Сказал, как исполнить приказ удалось. Призвал повелитель трех юных сынов, С заветных намерений сбросил покров, — Открыл, что в Йемен посылал он посла И цель какова той поездки была. «Серв, тополь державный йеменских равнин [129] , 2620 Дающий отрадную сень властелин, Тремя дочерьми свой украсил престол, Сынов не имея, в них счастье обрел. Соруш пред невестой, подобною им, Во прахе простерся б, любовью палим. Сосватал красавиц я этих для вас, Поездка гонцу моему удалась. Теперь вам отправиться надобно в путь, Красою суждений в беседах блеснуть. В речах обходительны будьте, умны, 2630 Владыке внимайте, учтивы, скромны. Привет и хвалу расточайте ему, Разумно на речь отвечайте ему — Затем, что достоин венца только тот, Кто с чистой душой пред людьми предстает, Кто веры исполнен и красноречив, В делах дальновиден, умом прозорлив, Кто истине—друг, лицемерию—враг, И мудрости ищет — не суетных благ. Внемлите, и мне повинуйтесь во всем, 2640 К блаженству прямым вас направлю путем. Достоинств у Серва-властителя тьма: Не сыщешь острей, прозорливей ума, Немало и войск у него, и казны, Ему красноречье и знанья даны. Не должен он вас слабосильными счесть; Ловушки коварства расставит вам тесть. В день первый устроит он пиршество вам; Когда вы предстанете царским очам, Введет он трех дев, обольщающих взгляд, 2650 Как вешней порой расцветающий сад. Усадит пред вами своих дочерей, Что полдня светлей, кипарисов стройней, Все равного роста, с походкой одной И все одинаково схожи с луной. Но младшая — знайте — их всех поведет, А старшая — знайте — за средней пойдет. Ты, старший, окажешься рядом с меньшой, Ты, младший — со старшей царевной-мечтой; Со средним же — средняя сядет луна; 2660 Да будет заране вам хитрость ясна. Отец одноликих, готовя подвох, Вас спросит, — которая старше из трех, Где средняя, спросит, и младшая кто? Владыке должны вы ответить на то. Скажите: меньшая сидит впереди, Дочь старшая — там, где не след, — позади; А та, что меж ними, быть средней должна. Так будет задача царя решена». Три юных и чистых душой храбреца, 2670 Внимательно выслушав речи отца, Из царских палат с упованьем ушли, Исполнясь уменьем и знаньем, ушли. Не диво, что знаньем богаты сыны, Которые мудрым отцом взращены. 129
Пирамидальный тополь или кипарис многообразно использовался в народной и в классической поэзии как символ одинокого, гордо возвышающегося, вечно зеленого, стройного и мощного дерева.
[СЫНОВЬЯ ФЕРИДУНА ОТПРАВЛЯЮТСЯ К ЦАРЮ ЙЕМЕНА]
Отправились в путь венценосцы втроем, Дары увозя в караване своем; За ними — мобеды, верховная знать И, как небеса, необъятная рать. Лишь весть о походе до Серва дошла, 2680 Он, войско красивей фазанья крыла Построив, с ним выслал для встречи гостей Родню и других именитых людей. На улицы вышел йеменский народ; Достигли три брата йеменских ворот; Спешит их приветствовать высшая знать, Шафраном и жемчугом их осыпать, Лить с мускусом вина на гривы коням, Динарами путь устилать скакунам. Волшебным казалось убранство хором, 2690 Украшенных золотом и серебром, Где пышно румийские ткани цвели, Где собраны были все блага земли. Туда повели феридуновых чад; К утру у них прибыло силы стократ. Слова властелина иранской страны Сбылись: трех красавиц, светлее луны, Слепивших глаза красотой неземной, Привел обладавший йеменской страной. Ступали невесты в порядке таком, 2700 Какой Феридун и предвидел — гуськом. У братьев, спросил повелитель тогда: «Какая из этих — меньшая звезда, Которая — средняя, старшая — кто? Сумейте, как должно, ответить на то». Ответили те, как учил их отец; Порвали силки, что расставил хитрец. Дивится собрание знатных людей, В смущении Серв, государь-чародей Царевичам внемлет, и ясно ему, 2710 Что все ухищренья теперь ни к чему. И царь обручил, сокрушаясь душой, Со старшими старших, меньшого с меньшой. Желанья свершились, святой договор Скрепить согласились владыка и двор. Смутясь, за царевной царевна-краса Встает, — на челе проступила роса; К себе удалились, стыдливы, скромны, Алеют их лица и речи нежны. [СЕРВ КОЛДУЕТ НАД СЫНОВЬЯМИ ФЕРИДУНА]
По воле владыки Йемена, вино 2720 Для пышного пиршества принесено. Под говор струны не смыкались уста, Пока не сгустилась вокруг темнота. Три юных царевича, кубки подняв, Царю пожелали, чтоб вечно был здрав. Когда ж все поникли, поддавшись вину, И всех потянуло к блаженному сну, Велел государь, замышляя беду, Устроить трем витязям ложе в саду, Под стройным, роняющим цвет миндалем, 2730 Где благоуханный блистал водоем. Задумал деянье жестокое царь, Арабов глава, колдунов государь. Он тихо из сада ушел своего И втайне творить принялся колдовство. Злой ветер и холод он стал нагонять, Чтоб жизнь у царевичей спящих отнять. Долины и горы вокруг будто медь Сковала; не смел даже ворон взлететь. Три сына владыки — грозы колдунов — 2740 Вскочили, почуяв, как холод суров. Изедовым светом и силой святой, Отвагою, мудростью и чистотой Сломили они силу темную зла, И стужа, не тронув их, мимо прошла. Лишь мир осветился сияньем лучей, Поспешно пришел властелин-чародей Туда, где уснули царевы сыны, — Взглянуть, как лежат они, ликом черны, Узнать, что сгубил их мороза набег, 2750 Что дочери с ним не расстанутся ввек. Такое он зрелище взору сулил, Но рок всемогущий иное судил. Подобные месяцу, трое юнцов Сидели в блистании царских венцов. Серв понял, что проку не даст колдовство, И впредь отступиться решил от него. Йемена глава, покорившись судьбе, Всех знатных на пир созывает к себе, И клады, лежавшие множество лет, 2760 Из тьмы тайников извлекает на свет. Трех дев солнцеликих, что юны, стройны [130] , — Дехкан не взрастил бы подобной сосны! — В венцах и с казною, с заботой одной — Чтоб черные кудри ложились волной, — Вручил он увенчанным богатырям: Трех юных пери — трем могучим царям. Подумал владыка, печалью объят: «Не царь Феридун предо мной виноват, Сам грешен я — в мире да сгинет мой след! — 2770 Не то сыновей произвел бы на свет! Коль дочери нет, не изведаешь бед; Родившему дочь — в мире счастия нет». Но вслух пред мобедами вымолвил царь: «Луне подобает супруг-государь. Три светоча милых с собой разлучу, Царевичам их по закону вручу: Пусть жен, как зеницы очей, берегут, В сердцах своих дав им навеки приют». И слезы пролив, он приданого кладь 2780 На мощных верблюдов велел нагружать. Да, чадо — будь сын или дочь — все равно, Прекрасное, дорого сердцу оно! Страна от сверканья рубинов светла, Блистая, шуршит паланкина пола. И каждый готовый в дорогу шатер, Надиво украшенный, радует взор. По-царски детей снарядил властелин, И с ними простившись, остался один. Ликуя, к пределам родимой страны 2790 Помчались царя Феридуна сыны. 130
В оригинале: «подобны райскому саду» (баг-е бехешт).
[ФЕРИДУН ИСПЫТЫВАЕТ СВОИХ СЫНОВЕЙ]
Узнав, что вернулись они, наконец, Горя нетерпеньем, родитель-мудрец Сыновнюю доблесть познать пожелал, Сомненья из сердца изгнать пожелал. В обличьи дракона он встал на пути; Казалось, и льву от него не уйти. Он бурей навстречу сынам полетел, Огонь изрыгнув, зашипел, засвистел. Меж склонов высоких, окутанных мглой, 2800 Троих сыновей увидав пред собой, Пыль тучей он поднял и ринулся к ним, Весь мир оглашая шипеньем своим. На старшего бросился лютый дракон, Тот молвил (он разумом был одарен): «Коль мчится чудовище, смертью грозя, С ним бой затевать человеку нельзя». Отпрянул и в бегство пустился юнец. Напал тут на среднего сына отец. Едва на чудовище средний взглянул, 2810 Схватил он свой лук, тетиву натянул И крикнул: «Коль биться с врагом суждено, Дракон или всадник — не все ли равно!» Тут младший на выручку брат подоспел. Не дрогнув пред чудищем, стоек и смел, Он выхватил острый свой меч из ножон, И грозное слово услышал дракон: «Эй, дерзкий, дорогу нам! Силы не трать, Не тигру со львами в борьбе совладать. Коль имя тебе Феридуна-царя 2820 Известно — ты с нами тягаешься зря. Все трое — владыки того мы сыны, Разим булавою, отваги полны. С пути удались, а не то поражу, Бесчестья венец на тебя водружу!» Их доблесть изведал отец и тотчас В обличье драконовом скрылся из глаз. Вернулся, в родителя вновь обращен, Блюдя венценосцев обряд и закон, Везя на слоне барабан боевой, 2830 С тяжелой рогатой своей булавой, Меж витязей шел он, свой дух веселя, — Владыка, при ком процветала земля. Царевичи, рады отцу своему, Пешком поспешили навстречу ему. При реве слоновьем, при громе литавр, Склонились сыны, пред владыкой представ. Родитель, их за руки взяв, целовал, Все почести должные им воздавал, И после повел сыновей ко дворцу, 2840 Воздав горячо благодарность Творцу; И долго его не смолкала хвала Судье неподкупному блага и зла. . . Сынов посадил он по обе руки И молвил: «Увиденному вопреки, Узнайте же ныне, мои сыновья, Что был тем чудовищем яростным — я. В него обратившись и вас испытав, Каков, я проведал, у каждого нрав. Теперь облеку вас красою имен [131] , — 2850 Так действовать должно тому, кто умен. Ты, первенец, Сельмом отныне зовись [132] ; Тебе суждено высоко вознестись. Ты пасти дракона избег, невредим, В миг нужный сумел отступить перед ним. Кто в битву кидается с яростным львом, Того не героем — безумцем зовем. Ты, средний, безмерную удаль явил, Гнев пламенный в битве придал тебе сил. Зовись же ты именем Тура, о лев! [133] 2860 Свирепых слонов сокрушил бы твой гнев. Отвага уместная красит бойца; Кто сердцем пуглив, не достоин венца. У младшего — доблесть рассудку подстать; Он знает, где медлить и где нападать, Средину избрав меж землей и огнем; Достоинства все сочетаются в нем. Отважен, и юн, и умом наделен, На свете всех больше прославится он. Иреджем его подобает наречь; 2870 Великим властителем будет Иредж [134] , — Затем, что в сраженьи сей доблестный лев, И разум являет, и пламенный гнев. Арабских красавиц, похожих лицом На нежных пери, также мы наречем: Пусть Сельма жену величают везде Арзу; имя туровой будь — Азаде [135] . Сехи да зовется Иреджа жена [136] ; Красою Сохейль затмевает она [137] .» И после таблицу небесных светил, 2880 Что мудрый знаток-звездочет начертил, Раскрыл повелитель, гадая по ней О жребии славных своих сыновей. Что было назначено Сельму, смотри: Вступивший в созвездье Стрельца Моштери [138] . Что храброму Туру? Царь, глянув едва, Увидел над Солнцем созвездие Льва [139] . Когда ж он о судьбах Иреджа гадал, В созвездии Рака Луну увидал [140] . По знаменьям звездным он видел, что ждут 2890 Иреджа годины печалей и смут, Что беды одни у него впереди, — И вырвался горестный вздох из груди. Он понял, что впредь у небесных высот Любви снисходительной сын не найдет. Он чуял: в опасности чистый Иредж, Грозит ему злобного недруга меч. 131
Последующее наречение имен в соответствии с личными качествами каждого из трех сыновей Феридуна восходит, по-видимому, к относительно позднему народному преданию. Эти имена по всей вероятности, явились осмыслением названий стран, полученных при разделе каждым сыном.
132
Сельм — старший сын Феридуна (от Шехрназ). По-видимому, в основе этого имени — арабский корень слм, что означает: безопасность, целость, благополучие. Через пехл. Сарм восходит к авест. Сайрима.
133
Тур — средний сын Феридуна (от Шехрназ). Имя Тур восходит к авест. Тура (thura), что может быть сопоставлено с арабск. thaur, иранским гав — бык.
134
Иредж — младший сын Феридуна (от Эрневаз). Имя Иредж восходит к авест. Аирйава-Аирйу, т. е. к корню слов: Иран, Ариана, арийский — благородный, верный и т. п.
135
Арзу — желание; Азаде — благородная. В оригинале имя жены Тура — Мах-е азадеху («Луна с благородным нравом»).
136
Сехи — стройная.
137
Сохейль — арабское название одной из наиболее ярких звезд — Канопуса.
138
Стрелец — созвездие Зодиака. Данное положение самой счастливой планеты — Моштери — одно из наиболее благоприятных в представлении средневековых астрологов.
139
Положение Солнца в созвездии Льва предвещало судьбу мощного человека.
140
В представлении средневековых астрологов, одно из неблагоприятных положений меланхолической планеты — Луны.
[ФЕРИДУН ДЕЛИТ МИР МЕЖДУ СЫНОВЬЯМИ]
Постигнув сокрытую тайну светил, Мир натрое царь Феридун разделил: Часть — Запад и Рум, часть — Китай и Туран [141] , 2900 А третья — Пустыня бойцов и Иран. Сначала на первенца он поглядел, Рум с Западом Сельму назначил в удел [142] . По воле отцовской, Сельм выстроил рать И с нею на Запад пустился скакать. Достигнув столицы, взошел на престол И званье владыки Заката обрел. А храброму Туру седой властелин Туран во владение отдал и Чин [143] . Царь войско для Тура собрать поспешил, 2910 Тур двинуть в поход эту рать поспешил. Пришел и на царство с той самой поры Себя опоясал и роздал дары. Алмазы к ногам его сыпала знать, Туранским владыкой стал мир его звать [144] . Когда же Иреджа черед наступил, Ему во владенье отец уступил Иран и Страну копьеносных бойцов [145] , Престол и венец миродержных отцов. Он знал, что избранник достоин дворца, 2920 Печати и перстня, меча и венца. Иранским владыкой стал зваться Иредж, Всех знатных и мудрых сумел он привлечь. Так в странах своих воцарились они. Настали счастливые мирные дни. 141
В этом делении Феридуном мира на три части: середина (Иран), запад и восток нашло отражение авестийское деление стран. В результате исторического продвижения основных масс иранцев на запад конкретные представления об этих трех частях-уделах естественно менялись.
142
Скорее всего это территории, примыкающие к Армении и Ираку.
143
В подлиннике: «Еще Туру дал туранскую землю (туран замин), сделав его главой тюрок (торкан) и Китая». Представление о том, что Туран — земля тюрок является позднейшим переосмыслением фактов. В дальнейшем в тексте поэмы чередуются и смешиваются понятия «Туран», «туранская земля» и «земля тюрок».
144
Получается, что Тура стали именовать Тураншахом по названию страны, которая должна была бы, казалось, получить свое имя от... Тура!
145
Удел Иреджа в «Шахнаме» в целом соответствует Аирйане, т. е. «стране ариев» — срединной земле, владыка которой представляется владыкой мира; Страна копьеносцев — по-видимому, курдские земли западного Ирана и Ирака.
[БРАТЬЯ ПРОНИКАЮТСЯ ЗАВИСТЬЮ К ИРЕДЖУ]
Немалое время минуло с тех пор, Таила судьба роковой приговор. Уже Феридун — одряхлевший старик, Поблек его радостный, вешний цветник. Для всех этот час наступает равно: 2930 Стареющей силе слабеть суждено. Окутана тьмой властелина звезда, Его сыновей обуяла вражда. Забота недобрая Сельма гнетет, Нет помыслов прежних и нрав уж не тот. Корыстью и алчностью втайне томим, Ведет он беседы с везиром своим. Не в силах забыть, что отец на престол Не старшего — младшего сына возвел [146] . В душе его злоба, лик полон морщин. 2940 Вот брату письмо посылает он в Чин [147] , Поведав о боли, терзающей грудь, — И вестник стремительно двинулся в путь. В послании Сельма такие слова: «Да будет в душе твоей радость жива. Знай, брат мой, носящий Турана венец. Нам враг — позабывший Йездана отец. Он низок душою и сердцем жесток, Хоть с виду, как тополь, я горд и высок. О мудрый, пойми: с незапамятных лет 2950 Деянья такого не видывал свет. Три сына, венца мы достойны равно, Но младшему старшими править дано. Годами я старше и, значит, мудрей, Быть мне подобает владыкой царей. А если не я — на верховный престол Ты, средний, пускай бы по праву взошел. С решеньем неправым мириться нет сил. Обоих нас тяжко отец оскорбил. Иран, и Пустыня бойцов, и Йемен — 2960 Иреджу, а мне — Рум и Запад взамен! Тебе — отдаленный Китай и Туран, А младший верховным венцом осиян! Подобный раздел я принять не могу. Нет разума, видно, в отцовском мозгу». Гонец поскакал и, в поту и в пыли, Примчался к владыке туранской земли; Что слышал, то все властелину излил, Безмозглого Тура на месть распалил. Послание выслушал Тур. Захмелев 2970 Мгновенно от злобы, взъяренный, как лев, Сказал он в ответ: «Возвращайся к царю. Слова передай, что ему говорю: Воистину, в юности нашей отец Нас предал с тобой, справедливый мудрец! Своими руками посеял он сад, Где зреет лишь кровь да губительный яд. Для тайной беседы об этом сейчас Нам свидеться надобно с глазу на глаз, Все мудро обдумать и рать снарядить». 2980 И сам он посланца спешит отрядить. Вельможа, что речью искусно владел, Из царства туранского к Сельму в удел Отправился с тайным известьем: «Внемли, О царь прозорливый, о гордость земли! Обиду такую, столь низкий обман Не должно простить, коли разум нам дан. Нельзя в этом деле нам медлить с тобой: Где надобно действовать, вреден покой». С ответом от Сельма вернулся гонец, 2990 И с тайны покров соскользнул наконец. Из Рума шел брат, из Китая шел брат, В мед сладостный капнул губительный яд. Увиделись, тайный держали совет И дали открыто единства обет. 146
Младший из братьев, Феридун, был также главой царства. Это явление, когда младший из сыновей наследовал отцовский удел, отразилось в фольклоре разных народов и связано с так называемым миноратом, системой наследования, имевшей место в средневековом крестьянском хозяйстве.
147
В подлиннике непереводимая обычная в позднейшей классической поэме игра слов: Чин — Китай и чин — складка, морщина.