Она пришла в город на рассвете, когда люди только просыпались. На улицах было тихо и пусто. Единственный встретившийся ей человек сонно брёл к колонке, чтобы набрать воды во флягу. Сейчас он попьет и отправится спать, а она останется почти одна на улицах города – маленького и чем-то похожего на другие городки своего размера. Она много путешествовала и успела пожить и в Москве, и в Новосибирске, и в Иркутске, если не говорить о бесчисленных маленьких деревнях и городках. «Где же я теперь?» – спросила она себя, но вопрос был риторическим, потому что она всегда знала, где находится. Сейчас – в Лекачине. На самом деле он от других отличался: все-таки самый маленький город страны. Чем-то Чекалин был похож больше на село или деревню. Таких сёл и деревень в России много, она сама побывала не в одном десятке.
Продавщица счастья
Она пришла в город на рассвете, когда люди только просыпались. На улицах было тихо и пусто. Единственный встретившийся ей человек сонно брёл к колонке, чтобы набрать воды во флягу. Сейчас он попьет и отправится спать, а она останется почти одна на улицах города – маленького и чем-то похожего на другие городки своего размера. Она много путешествовала и успела пожить и в Москве, и в Новосибирске, и в Иркутске, если не говорить о бесчисленных маленьких деревнях и городках. «Где же я теперь?» – спросила она себя, но вопрос был риторическим, потому что она всегда знала, где находится. Сейчас – в Лекачине. На самом деле он от других отличался: все-таки самый маленький город страны. Чем-то Чекалин был похож больше на село или деревню. Таких сёл и деревень в России много, она сама побывала не в одном десятке.
На руках у неё спал ребёнок – мальчик лет пяти. Большую часть пути он шёл рядом, но под конец устал, и она донесла его до города. Она была сильной: жизнь требовала этого. «Надо найти жильё,» – подумала она. В её кармане лежала лишь горсть монет – рублей пятьдесят, наверное.
Люди стали просыпаться: здесь они рано вставали, с петухами. В огород разваливающегося дома вышла женщина в махровом халате и домашних тапочках. Она шла к умывальнику.
– Доброе утро! – сказал ей пришедшая в город.
– Доброе, – сонно и немного грубо ответила та. – Вы откуда? Заблудились?
– О, вовсе нет!
– Странно. К нам обычно только заблудившиеся приходят.
– Нет-нет, я пришла у вас жить, работать.
– Удивительно, – женщина умылась. – И где жить собираетесь?
– Не знаю.
Женщина вздохнула, подошла к забору своего дома и сказала:
– Пойдёмте покажу, где у нас жить можно. Как вас зовут-то?
– Мария. Можете Машей называть.
– Меня Валентина Всеволодовна.
Они дошли до старой церкви – единственной в городе – и Валентина Всеволодовна показала Марии флигель.
– Здесь вот жить можно, – сказала она всё ещё сонным голосом.
– Спасибо, – поблагодарила её Мария и осмотрела флигель.
«Аккуратненько, даже раскладушка старая есть, – мысленно резюмировала она. – Все же лучше, чем под открытым небом». Мария положила сына на раскладушку и сразу занялась уборкой. Она любила, когда в доме было чисто.
Новость о странной женщине с ребёнком, прибывшей в город, быстро разлетелась по всему Лекачину. Многие пришли посмотреть на неё и, как бы невзначай, весь день ходили мимо старой церкви, высматривая приезжую.
Когда время уже близилось к обеду, во флигель к Маше зашёл странный пожилой человек.
– Так это вы та приезжая, о которой все говорят? – спросил он, даже не поздоровавшись.
– Добрый день. Да, это я. А что? Почему ко мне такой интерес? – спросила женщина.
– Да ничего, просто худо вам тут придётся... Обычно люди уезжают из города, а вы вот приехали. Худо вам придётся...
– Сомневаюсь. Всего доброго.
Мужчина развернулся и вышел из церкви: не попрощавшись.
«Худо! Вот ещё! Худо здесь тем, кто бездельничает, а я на месте сидеть не собираюсь!» – подумала Маша и разбудила сына.
– Рома, просыпайся, – сказала она, – поможешь мне.
Мальчик встал с раскладушки и вышел за матерью на улицу.
Солнце высоко взошло над горизонтом и сильно пекло. На улице была жара, но Машу это не остановило: женщина направлялась к старой бочке для продажи лимонада, которую она подметила ещё по дороге в церковь. Бочку эту изрядно потрепало время: ржавчина и грязь украшали её. Маша и Ромка общими усилиями сумели откатить её к церкви, где, потратив на это не один день, привели в порядок. Теперь она блестела на солнце, словно новенькая. Горожане удивлялись такому преображению, но ещё больше удивлялись они тому, что такое старьё вообще могло кому-то понадобиться.
Прошла неделя с тех пор, как Маша с сыном поселились в городе. Мало что изменилось у её новоиспечённых соседей за это время, но сама женщина не только преобразила небольшой флигель церкви, но и начала продавать на улицах города прохладный вкусный лимонад. Его она делала сама: на пятьдесят рублей купила два лимона, а сифон одолжил сосед, живший в другом флигеле церкви. С этим она начинала. И хоть её бочка была почти пуста, все же в ней был лимонад: стаканов на шесть.
Сначала горожане с недоверием относились к напитку Маши.
– Мам, почему никто не покупает твой лимонад? – спросил у мамы как-то Ромка.
– Они думают, я их обману, обсчитаю, продам некачественный продукт, – ответила та.
– Но почему они так думают? Ты ведь никого не собираешься обманывать?
– Конечно, не собираюсь. Они просто сами привыкли обманывать, а потому отовсюду ждут обмана.
Ромка не понимал этого: он ещё был маленький.
Но в один жаркий день какая-то пожилая женщина купила у Маши стаканчик лимонада.
– Знаете, – сказала она на следующий день, – ваш напиток – удивительный. Я чувствовала себя вчера такой лёгкой, такой... такой счастливой! Дайте, пожалуйста, ещё.