Мужчины...и их архитектурные игрушки.

На всем пути троицу преследовали странные взгляды. Мэдисон и Чейз то ли игнорировали это, то ли не замечали, но Бриджит отметила каждый. Красные кардиганы, как правило, не носят с юбками в розово-белую полоску, яркими туфлями и белыми колготками. Но её чудаковатое чувство моды не было чем-то новым. Ее одежда была сродни старью из восьмидесятых, но девушка всегда стояла на своем в плане гардероба. Она подбирала и миксовала одежду, словно какой-то сумасшедший европейский дизайнер.

Ее мама когда-то считала, что это было психологически обусловлено – мол, таким образом Бриджит старалась защитить себя от боли. О, господи. Она просто любила цвета. И мечтала, чтобы её мама работала кем угодно, пусть даже стриптизершей, но только не психологом.

Ничто не сравнимо с постановкой диагнозов за столом в День Благодарения.

На полпути Чейз достал из кармана телефон и усмехнулся, глядя в него. Затем он что-то написал и, приобняв Мэдди, коснулся губами её лба.

Наконец, они прибыли в новую модную закусочную. Их поприветствовал теплый воздух с запахом жира и дорогой пищи. Народу было много, и они с трудом пробирались меж круглых столов.

– Мы сядем? – спросила Бриджит в надежде, что натертая новыми туфлями мозоль была не напрасной.

Чейз кивнул:

– Я позаботился об этом. Нам забронирована кабинка позади.

Мэдди наморщила лоб.

– Я думала здесь не делают броней.

Чейз улыбнулся.

Ну конечно, подумала Бриджит, ни одно влиятельное лицо не откажет Чейзу, как и остальным братьям Гэмбл. Не считая политиков и наркобаронов, Гэмблы рулили этим городом.

Кабинка в уютном уголке была достаточно большой, чтобы в ней с комфортом уместилось шестеро. Парочка уселась по одну сторону стола, а Бриджит примостилась напротив. Девушка порадовалась своему "курточному кредо", когда Мэдди, бормоча под нос, снова встала, вспомнив, что нужно повесить пальто.

Официантка накрыла их стол пластиковыми меню и приняла заказ на напитки.

– Могу я попросить один стакан воды? – спросил Чейз, положив руку на спинку дивана. – К нам присоединится еще один человек.

– Конечно, – улыбнулась официантка .

– Я не знала об этом, – произнесла Мэдисон, когда официантка ушла.

Странное чувство захлестнуло Бриджит. Она посмотрела на Чейза, моля бога о том, чтобы он не произнес того, чего она больше всего опасалась.

Чейз взял меню.

– Да, хорошо, что Ричард...

– Роберт, – поправила Мэдисон.

– Не получил приглашение. Чад написал мне, что направляется сюда. Он был поблизости, и я позвал его перекусить с нами.

Дыханье Бриджит остановилось. Она мгновенно потеряла аппетит.

Выбежав из квартиры Чада без трусиков, она решила, что последнее, что она сделает в своей жизни – это столкнется с Чадом лицом к лицу. Они и правда были из разных кругов. Плюс она зареклась от баров.

Ей стало плохо.

– Отлично, – Мэдисон откинулась на спинку сиденья, – давайте посмотрим, как долго он протянет без снимков и автографов.

Улыбка показалась на лице Чейза.

– Эй, Чад звезда, его все знают, – гордо произнес он.

Перестав их слушать, Бриджит оглянулась на дверь. Нет, ей нельзя находиться здесь. Они не могут столкнуться. Девушка ничего не рассказала Шелл, что уж говорить о Мэдисон.

Кажется, её тошнит.

Что, если он узнает ее?

А что, если не узнает?

Боже, что из этого хуже?

– Бриджит, ты в порядке? – обеспокоенно спросила Мэдди.

Рассеянно кивнув, Бриджит схватила сумку.

– Я только что вспомнила, что не сделала звонок. Мне лучше вернуться в офис.

– Какой звонок? – нахмурилась Мэдисон.

Хм, да, какой звонок?

– Нужно связаться с кейтеринговой компанией по поводу десертов для гала-вечера.

Глаза Мэдисон сузились.

– Я думала, это мы ждем от них звонка.

Девушка начала подниматься.

– Ох, да, но я хотела бы позвон...

Она замолчала, потому что взгляд Мэдисон говорил ей:"Сядь и перестань вести себя странно". И, действительно, её внезапная бессвязная болтовня выглядела сумасшедшей.

– Забудьте, – сказала Бриджит, изобразив улыбку, – это может подождать.

Мэдисон смотрела на нее чуть дольше обычного, но затем возобновила разговор с Чейзом.

Жизнь бывает невероятно жестокой.

За последний месяц в голове Бриджит шла борьба между ощущением, что она правильно поступила с Чадом, и ощущением, что нет. Часть её была рада тому, что девушка сбежала, прежде, чем мужчина протрезвел и пожалел, что привел её домой. Другая же подогревалась воспоминаниями о том, как он целовал её и трогал, снова и снова. Целый месяц она проигрывала эти моменты, не в силах побороть чувства, что он пробудил в ней, и желая, чтобы память покинула ее.