говори, в чём беда?

– Рацию у нас разбило - поглядывая на меня, раздумывал летёха - И радистку

ранило - огорчённо добавил он.

А я психанул: - Ну и какого хрена, ты тут политесы разводишь? Психолог,

мать твою!
– за матерился, я на него - У тебя боевой товарищ погибает, а ты

тут из себя, недотрогу строишь! Веди уже давай, шпион хитрожопый!
– сам

схватил аптечку из самолёта и быстро выскочил.

Лейтенант стоял красный, с перекошенной рожей: - Я бы попросил вас,

юноша...
– начал он, но я его грубо прервал.

– Просить у девушек будешь, может дадут разочек!
– а сам, повернулся к

старшине - Отец, ну хоть ты меня отведи, а то я этого бюрократа сейчас

пристрелю. Честное слово!

Старшина кивнул и развернулся уходить, но лейтенант, вдруг крикнул на

него: - Старшина, я вам запрещаю!

Старшина резко встал, и грустно глянув на летёху, проговорил: - Там Анюта

умирает, а ты...

Меня, стало разбирать нечеловеческое зло, чувствуя, что сейчас я кого - то

убью, повернулся к лейтенанту и начальствующим голосом спросил: - Ваша

ведомственная принадлежность?

Тот, помедлив мгновенье, ответил: - РККА.

– Тогда, как старший по званию, являясь представителем ГУГБ, я вам

приказываю! Немедленно, доставить меня к раненой!
– конечно, я рисковал,

честно говоря, пока сам не знаю, к какому ведомству отношусь, но будем

считать де-факто, что к НКВД или ГУГБ.

Зло зыркнув на меня, лейтенант приказал: - Старшина, отведите!

Я, повернулся к Семёну и глазами показал, на посматривающего, на нас с

интересом генерала, тот кивнул головой в ответ и я, повернувшись, побежал

догонять старшину. Молча, дошли до лёжки разведчиков и там я увидел,

совсем безрадостную картину. Девушка была в очень плохом состоянии.

Разрезав бинты и оголив спину, даже я сразу понял, нужно оперировать и

доставать пулю или начнётся гангрена. Почистив рану ватным тампоном,

засыпал стрептоцидом и смазал края йодом. Поднял голову и посмотрел, на

молча сидевших вокруг разведчиков.

– Я могу доставить её к врачу, где то через два - три часа полёта. Поднимаем

и несём к самолёту или она умрёт здесь - сам взялся за угол плащ - палатки,

мужики взялись за другие и мы понесли. Подошли к самолёту и аккуратно

занесли в кабину. Тут, как раз закипел чайник.

– Семён завари на всех - сказал я, а сам, пошёл к злобно молчавшему летёхе -

Отойдём лейтенант.

Когда мы отошли метров на пятнадцать, я повернулся и спросил:

– Скажи лейтенант, сколько миллионов населения, ты готов положить ради

Победы или выполнения задания?

– Да хоть всех - зло ответил лейтенант.

– И кому, кроме тебя, нужна такая Победа? Это дорогой товарищ не Победа, а

проигрыш по всем фронтам, разгром и полная капитуляция коммунизма. Кто

будет восстанавливать всё разрушенное? Кто будет рожать новых граждан

страны? Кто будет защищать рубежи нашей великой Родины? Ты, да я, да мы

с тобой? Кому нужна страна, в которой нет граждан? Нет, лейтенант! Я с

такой политикой, не согласен! Пусть лучше, героически сдохнет за свою

Родину и Фюрера, всё население Германии! Нам надо беречь людей, ценить

их. Нас очень мало! Очень! Всего 200 миллионов, а кругом одни враги.

Которые только и мечтают, что бы мы побыстрее погибли, а все наши земли

достались им, даром.

Неделю назад, мой отряд уничтожил вражеский аэродром. Уничтожили

больше тридцати самолётов и больше трёхсот солдат и офицеров вермахта,

включая двух генералов и три десятка известных асов. Уничтожили все

склады и здания и при этом, мы не потеряли ни одного партизана, убитыми

или ранеными. Вот так надо воевать, думая головой, а не задницей. Надоели

патриоты, которые штыками, пытаются танки проткнуть. Вот откуда их

столько, в нашей стране? Со всего мира съехались? Сколько можно к людям,

как к скоту относиться? Это же наши люди! Наши! Советские! Других нет и

никогда уже, не будет! Понимаешь лейтенант! Не будет! Если мы их всех на

поле боя бездумно положим, ради Победы, с кем дальше жить будем? Да и