Его звали Денис, работал он спортивным психологом, и познакомилась я с ним во время курсовой работы. Это был необычный парень, внешне неброский, но в нем таилось скрытое обаяние. Со спортсменами, по слухам, он творил чудеса, так что после Московской Олимпиады получил квартиру в столице (родом он был из Белоруссии). Сам он говорил, что лечит даже рак, но хотел бы понять, как он это делает; и еще он утверждал, что у него в гипноз впадают абсолютно все. Я сначала пропускала все мимо ушей, но впоследствии до меня дошло, что он действительно обладает необычайными способностями и может воздействовать даже на меня. У меня был с Денисом короткий роман, который прекратился по моей инициативе: очень скоро я осознала, что он меня использует, причем в очень нетрадиционном смысле. Я всегда отличалась своеволием и огромным запасом энергии. Так вот, он заставлял меня делать не то, что я хочу, а то, чего хотел он, например, знакомить его с нужными людьми, и только потом я спохватывалась, что совершенно неосознанно выполняла его желания. Кроме того, я заметила странную закономерность: после наших встреч наедине — надо сказать, крайне редких — я испытывала ощущение полной разбитости. Я не верила (и сейчас на уровне сознания не верю) в энергетических вампиров, но все было слишком подозрительно… Я серьезно с ним поговорила, и он подтвердил: да, когда он совершенно вымотан, то берет у меня энергию — у меня ее все равно слишком много. Это было концом наших отношений. Но зачем об этом знать Виолетте?

Неудачный опыт общения с целителями Виолетту не остановил. Она исправно пила таблетки, судя по всему, не употребляла алкоголь, меньше жаловалась на тоску и продолжала собирать свою коллекцию. Мне она рассказала, что в деревне, где она бывала в детстве у бабушки, жила старая знахарка, полуцыганка, к которой обращались в случае нужды все местные жители: она снимала порчу и с людей, и с коров, лечила, заговаривала, привораживала. На ее глазах знахарка вернула жениха ее дальней родственнице, засидевшейся в девках дурнушке. В двадцать пять та наконец нашла себе суженого, обходчика с железной дороги, хоть и пожилого, и пьющего, но в мужья годящегося. Увы, он недолго крутился возле нее, уехал в город и загулял; несколько месяцев от него не было ни слуху ни духу. Тогда девушка пошла к знахарке — и на следующий же день блудный жених возвратился. Потом он признался, что накануне возвращения в родные места ему приснилась брошенная невеста и неодолимая сила потянула его домой. Этот случай произвел на Виолетту сильнейшее впечатление, и детская вера в приворот не покидала ее до сих пор, хотя разумом она все понимала и все-таки надеялась найти кого-то настоящего, под стать той старой знахарке.

Мне Виолетта нравилась все больше и больше. Я люблю красивых людей, мне нравится любоваться ими как произведениями искусства, это доставляет — мне чисто эстетическое наслаждение, а на Виолетту смотреть было более чем приятно. Постепенно я разглядела в ней и незаурядный ум, чего не заметила вначале, ослепленная, что греха таить, почти классовой ненавистью — неприязнью женщины, зарабатывающей себе на жизнь, к бездельнице, которой все дается даром. К тому же Виолетта под влиянием таблеток вела себя значительно спокойнее, а когда она не пила и не устраивала дикие эскапады, то превращалась в интересную собеседницу. Наши отношения можно было назвать приятельскими. Правда, Виолетта предпринимала кое-какие шаги, чтобы сойтись со мной поближе, но я предпочитала держать ее на расстоянии.

Виолетта с самого начала приняла меня как равную и все время пыталась узнать обо мне побольше. Как-то раз она напросилась ко мне домой; это была не первая ее попытка, но мне почему-то не хотелось приглашать ее к себе. Я привыкла к своей квартире, она мне кажется уютной, хотя мебель совершенно разностильная и старая, и никакой роскошью никогда и не пахло, если не считать старого болгарского ковра на полу — он мне причиняет массу хлопот, когда я вспоминаю, что его пора чистить. Мне не хотелось, чтобы на лице Виолетты при виде моего убогого по ее меркам жилища появилось столь знакомое выражение высокомерного превосходства, не знаю, как бы я среагировала и в каких отношениях мы бы после этого остались. По счастью, Виолетта вела себя в моем доме совершенно по-другому; ей явно у меня понравилось, хоть она и не могла скрыть своего любопытства.

В этот день у нас сорвалась поездка к очередной бабке; я об этом не жалела, у меня были свои планы, и я с радостью принялась за давно отложенный перевод. За окном шел дождь, на балконе появились две галки, темпераментно беседовавшие между собой. Я отвлеклась от работы, с удовольствием за ними наблюдая; так, считая галок, я предалась сладким мечтаниям о том, как Юрий сказочно разбогатеет и я уговорю его открыть при фирме издательство — совсем небольшое, только чтобы печатать мои переводы. Мои праздные размышления были прерваны телефонным звонком: Виолетта сообщала, что ей скучно и что они с Витей направляются ко мне, — она звонила прямо из машины. Мне ничего не оставалось, как сообщить свой точный адрес, но этого не потребовалось, она и так его знала. Решительно, она считала, что я нахожусь в ее полном распоряжении!

Она вошла ко мне одна, Витя проводил ее до двери и снова спустился вниз. Мне показалось неприличным, что он должен сидеть в машине, пока хозяйка находится в гостях, но только я об этом заикнулась, как Виолетта заявила, что так всем удобнее, и Вите тоже — куда ему деваться в однокомнатной квартире, чтобы не мешать женским разговорам? В который раз я задала себе вопрос: что же их связывает? Только ли сексуальные аппетиты молодой и психически неуравновешенной богачки или что-то большее? Иногда, когда я ездила с ними в «опеле», мне казалось, что Виолетта и ее охранник чрезвычайно странным образом понимают друг друга — не с полуслова, а даже с полувзгляда.

Впрочем, если мне было интересно узнать побольше о Виолетте, то сама Виолетта, попав наконец ко мне, не скрывала своего любопытства. Не слишком заботясь о хороших манерах, она осмотрела все: ванную, семиметровую кухню, чуть ли не обнюхала туалет. Я порадовалась про себя, что недавно занималась генеральной уборкой, — одна из моих прабабушек, та, которая училась в Институте благородных девиц и ненавидела «жидов» (а все три ее дочки вышли замуж за евреев), всегда говорила, что хозяйка дома оценивается не по состоянию кухонной плиты или блеску полировки, а по чистоте унитаза.

В ванной Виолетта открыла и понюхала все флаконы и флакончики, понимающим взглядом окинула две зубные щетки в стаканчике и Петины бритву и крем для бритья. На кухне сунула нос в холодильник и шкафчик для посуды. Я медленно закипала, но оттаяла, как только она добралась до комнаты и в восхищении остановилась перед книжными полками.

— Я об этом мечтала всю свою сознательную жизнь, — сказала она. — Мы с родителями жили слишком бедно для того, чтобы заводить библиотеку, или, может быть, они в первую очередь занимались другим… Сейчас я пытаюсь собирать книги, но это, конечно, совсем не то.