Но это казалось невозможным. Не это было обещано ему тем, кому он поклялся служить - ради своей родины, и только ради нее...

Кудесник сглотнул и с силой прикрыл глаза. Его неспешность была вызвана не страхом - а лишь едва приглушенной яростью. Медленно, преодолевая сопротивление пронизанного гневом духа, он обернулся.

И действительно увидел того, кого никогда более не собирался увидеть в представшем ему облике.

Перед кудесником, на расстоянии не более полутора десятков локтей, стоял высокий, широкоплечий роман. Одетый в броню старшего легионера, с ненавистным гребнистым шлемом на голове, этот ублюдок поигрывал удлиненным романским мечом. Его оружие, казалось, состояло из одного только света, еще более яркого, чем тот, что лился вокруг. Другая рука - обнаженная, мускулистая рука воина, пока свободно и без особого труда удерживала круглый темный щит.

Роман выглядел так же, как и восемь лет назад, когда он со своими головорезами явился в дом кудесника, чтобы забрать на костер его сестру. Тогда единственный сын кузнеца Бертолф, что долгое время поклонялся, как он думал, жрице Темной Лии, сделал окончательный выбор. И принял служение силе, куда большей, чем даже свет Лея и тьма Лии, когда они еще не были разделены. Он предался хаосу - сперва ради спасения своей сестры, а после - и всех, кто населял веллийские земли.

Но на его пути раз за разом вставал этот роман. Ублюдочный отпрыск проклятого народа умудрился расстроить планы еще наставницы кудесника, когда немыслимым образом заманил ее в ловушку. И тем самым надолго отсрочил получение нужного могущества самим Бертолфом.

Сегодня же он вновь заступал дорогу справедливости. И в его руке, как извечный аргумент любого легионера в спорах с другими народами, подрагивал ненавистный символ имперской власти - меч.

Некоторое время кудесник смотрел на этот меч. Потом поднял глаза выше, в лицо романа. Роман посмотрел в ответ, и его жесткий лик на короткий миг исказило мгновенное удивление.

– Ты??

Кудесник мотнул головой, отбрасывая назад отросшие неопрятные волосы. Руки против воли вновь сжались в кулаки. Однако он заставил себя усмехнуться.

– Я, романская шлюха. Помнишь, я говорил, что выбью вас всех с земли моих предков? Время пришло! Скоро в Веллии не останется ни одного живого имперца!

Собеседник поднял бровь и бросил короткий взгляд себе под ноги. Невольно, Бертолф тоже посмотрел туда.

Если еще несколько минут назад соотношение сил было примерно равным, то теперь расклад явно изменился. Тому виной оказался новый и свежий отряд конников с гербами Веллии на щитах. Должно быть, чувствуя близкий перелом, армия принцессы Марики - той самой Марики, в которую некогда был проклят Инквизитор Марк Альвах - ввела в бой последние резервы.

Кудесник сплюнул.

– Это ничего не меняет, - бросив последний взгляд на гибнущих маннов, он вновь посмотрел на своего врага.
– Чтобы вас изгнать мне не нужны эти дикари. Я говорил...

– А я говорил вернуться к свету, дурак, - роман шагнул ближе, прокрутив в руке меч.
– Вот к чему привело мое милосердие. Caenum, я мог тебя остановить!

Несмотря на все сопутствующее, что уже случилось между ними, Бертолф подавился словами.

– Милосердие?
– он снова умолк, пережидая мешавшую ему говорить лютую злобу.
– Ты называешь то, что ты и твои... люди принесли в наш дом милосердием??

Как и вечность назад роман и велл стояли один напротив другого, прожигая друг друга взглядами. Потом кудесник пересилил себя, усмехнувшись вновь.

– Скажи, имперец, кто надоумил тебя привести меня сюда? Чего ты добивался - просто отвлечь от того, что происходит там, внизу? Или, может, кто-то тебя обманул, уверив, что здесь моя магия бессильна?

Лицо Инквизитора Альваха оставалось спокойным и бесстрастным. Но, похоже, Бертолфу и не нужны были ответы. Он знал их сам.

– Смешно слушать какие-то обвинительные речи от ублюдка, который виновен в мучительной смерти множества беззащитных женщин. Романской шлюхи, которая каждую ночь визжит под своим велльским хозяином. Ничтожества, недостойного называться мужчиной, - убедившись, что все-таки сумел уязвить давнего врага, кудесник издевательски рассмеялся.
– Я же не ошибся, имперец. Тебе нравится такая жизнь, иначе ты давно бы упал на меч. Вы, романы, все такие. Тупая жестокость снаружи, а внутри - разврат и грязная похоть. Ты сейчас - на своем месте, роман. Никто из вас не заслуживает лучшего. И никто не получит пощады! Вы жгли наших жен - и за это ваши жены будут гореть вместе с их погаными отродьями - гореть, пока не выгорят дотла!

Последнее велл почти прокричал. Он больше не смеялся. По его напором Альвах невольно сделал шаг назад, поднимая щит.

– То, что было сделано с тобой силами хаоса - несравнимо с тем, что испытает каждый из вас. Вы ответите за мерзость, что несли землям других народов! А ты - ты будешь смотреть за тем, как разлагается твой великий, - Бертолф выделил голосом это слово, - романский мир. Не знаю, как тебе удалось загнать наши души сюда, но едва мы вернемся - а мы вернемся немедленно, ты вновь окажешься в плоти той самой шлюхи. Я отдам тебя в руки дикарей, - кудесник мотнул головой куда-то вниз.
– Ты узнаешь, что испытанное тобой до сих пор - ничто по сравнению с тем, что заставлю испытать тебя я. До конца твоей поганой жизни! Клянусь, ты станешь последним романом, который покинет этот мир. Но к тому времени, когда это произойдет, успеешь увидеть все, что я уготовил твоему ублюдочному народу!