В конце концов Седрик, что еще не оправился после битвы, только кивнул на обращенные к нему слова. Но из-за стука в ушах и своего шумного, тяжелого дыхания, так и не услышал, что именно сказал ему брат, предположив лишь, что это было как-то связано с пленными маннами.

И верно - заручившись его согласием, Генрих тут же отошел к легионерам, отдавая какие-то распоряжения светловолосому велльскому центуриону, который командовал ими. Романы быстро и деловито связывали руки островитянам, и сгоняли их в одно место. Маннские вожди погибли все, и это, должно быть, стало еще одной причиной, по которой эти подлые, но суровые южные воины сдались. Седрик глядел на них и, сквозь марево в глазах и все не унимавшийся, бешенный стук сердца в ушах, все пытался ухватить за хвост какую-то чрезвычайно важную мысль. Которая, вопреки ее важности, уворачивалась от его разумения и ускользала.

– Приветствую ваше высочество. Я отправила своих разведчиков на поиски пропавшего колдуна, моего супруга Ниавира и принцессы Марики. Не сомневайтесь, их вот-вот найдут.

Седрик стремительно развернулся на этот густой и певучий, властный голос. Женщина из-за тумана, верховная Ипполита, которая привела своих воительниц в помощь его армии, стояла рядом, опираясь на копье.

Красивое лицо женщины едва не до кости было рассечено на скуле. Судя по тому, как она держалась, предводительница воинов из-за тумана получила еще какие-то раны, но разглядывать ее доспех Седрик не стал. Он, наконец, вспомнил, о чем думалось ему все это время, и не смог справиться с тревогой, исказившей его черты.

– Благодарю тебя, верховная, - хрипло ответствовал он, и со второй попытки вложил в ножны окровавленный меч. Сил на то, чтобы его отереть, вдруг не оказалось. Однако, не желая показывать своей слабости перед лицом женщины, Седрик укрепился.
– Я тоже пошлю своих людей. Нужно разыскать их немедленно!

***

Альваху было видно смятение, которое поднялось внизу после того, как два бездыханных, и одно еле дышащее тело были доставлены во временный лагерь трех армий. Маг Ниавир оказался едва жив. Его тут же понесли дальше - в один из женских шатров, куда, оставив Дагеддида, быстро ушла и предводительница Ипполита. Труп кудесника Бертолфа убрали тоже - чтобы сжечь на камнях. Возле Седрика и его подоспевшего старшего брата осталось последнее, и самое важное - тело прекрасной романской супруги наследного Дагеддида. Альвах с некоторой отстраненностью наблюдал Седриком, который, стоя на коленях, деревянной рукой неловко трогал волосы своей мертвой жены. Мысли Дагеддида не читались, словно их не существовало вовсе.

Впрочем, продолжалось это недолго. Про-принц поднялся и отдал короткий приказ. Его брат попытался было говорить, но Седрик только махнул рукой. Так же без слов он погрузил на подведенного ему коня тело жены и вскочил в седло сам.

– Куда он?
– с недоумением пробормотал сам себе Альвах, который по-прежнему пребывал в тягостном раздумье. Предвечные оставались с ним же, на некотором отдалении. Они терпеливо ожидали решения своего смертного союзника. Как ни велика была необходимость в том, чтобы сбросить оболочки, Светлый Лей и Темная Лия все же не мешали думать бывшему Инквизитору, понимая, что теперешнее решение предопределит всю его дальнейшую судьбу.

Меж тем конный Седрик пробирался меж холмов, оставив позади всех вольных и невольных свидетелей своего несчастья. Лицо его по-прежнему хранило отпечаток отстраненности, а свободная рука крепко прижимала прислоненное к груди тело мертвой жены. Временами он озирался, что-то выискивая. И, спустя несколько холмов нашел, все-таки, то, что ему было нужно.

– Что задумал этот недоумок?
– в еще большем недоумении проговорил Альвах, глядя, как спешившийся на вершине высокого холма Дагеддид отпускает коня. Тело Марики принц бережно уложил на расстеленный плащ. После чего вновь опустился перед ним на колени. И вдруг, словно в единый миг утратив все силы сдерживаться, резко ткнулся лбом в живот мертвой принцессы и глухо, по-звериному завыл.

Альвах неожиданно для себя самого ощутил приступ смутной жалости. Долгое время он ненавидел Седрика за сотворенное насилие - и за то, что до сих пор вынужден был подчиняться ему. Даже по прошествии многих лет он едва мог бы сказать, что питает хоть какое-то расположение к этому Дагеддиду.

Но Седрик не был и чужим. Многократно на протяжении почти девяти лет жизни подле него, Альвах ловил себя на мысли, что вспыльчивый великан мог быть стать если не другом, то хорошим знакомым - встреться они при других обстоятельствах.

Неожиданно это подтолкнуло к новой мысли. Можно было принять предложение Предвечных. И выбрать тело кого-то из приближенных к королевской семье. Альвах припомнил среди погибших двух или трех рыцарей из благородных, которые были вхожи в окружение самого Седрика. Судьба такого рыцаря подарила бы ему возможность время от времени видеть собственных детей. Даже Дагеддидов, которые за долгие годы сделались его семьей. Что бы ни приходилось ему выносить в теле женщины и жены, Альваху не хотелось терять тех, к кому он привык, и то хорошее, что имел. Настолько, насколько это могло быть возможно. Но до принятия такого решения необходимо было выяснить кое-что еще.

– Я хочу спросить, - с досадой разглядывая трясущуюся спину про-принца, негромко проговорил Альвах, обращаясь к Предвечным.
– О моей... брачной связи. Разве она не противоестественна? Два мужа соединены в вечности. Такое не против законов Творца?

Темная Лия вновь приблизилась и остановилась рядом.

– По закону Творца двух мужей соединить невозможно, - непонятно ответила она, обнимая себя и потирая плечи.
– Такой союз попросту не состоится из-за... невозможности единения одинаковых начал. Будь ваша связь противоестественной, Лей бы не смог ее освятить.