Бой закончился довольно быстро. Выяснение подробностей не входило в мои планы. Все, что требовалось, я узнал еще до того, как Алла села в машину к этим подонкам. Поэтому, накинув на нее шубку, я поднял ее с кровати и вышел из комнаты. Сзади двигался Измайлов и был готов дать немедленный отпор возможному посягательству на мою спину. Из него, из Измайлова, получился бы хороший друг...

У самого выхода мы поменялись местами. Альберт Андреевич забежал вперед, открыл мне дверь и побежал к машине – заводить.

Ступая по снегу, утопая в нем по колено, я с горечью думал о том, что вряд ли когда-либо увижу эту девушку в роли своего секретаря на судебном процессе. Все пережитое, а также некоторые подробности произошедшего вряд ли позволят ей вести себя в дальнейшем так, словно ничего не было. Я почти уверен в том, что она уйдет из суда. Но для этого ей еще нужно прийти в себя.

Выбив ногой из забора две доски, Измайлов открыл мне доступ на улицу. Стараясь не повредить свою дорогую ношу, я аккуратно протиснул ее сквозь отверстие и подошел к машине.

– Садитесь! – крикнул мне, уже из-за руля, Измайлов.

Но я стоял перед распахнутой дверцей и чувствовал, как на моей спине горит чей-то взгляд, который сковал все мои движения и заставил обернуться.

В доме послышался хлопок выстрела и гортанные крики. Люди Земцова вошли в дом. Сейчас они борются с преступностью. Как раз в тот момент, когда я стою и смотрю на предмет в пятидесяти метрах от себя.

У одинокой березы, с самого угла ограды, стоит Земцов, курит и наблюдает за моим бегством.

Когда наши глаза встретились, я, бесшумно шевеля губами, спросил: «Ты добился, чего хотел, урод?» Он не ответил. Повернулся и пошел к входу в дом. У него есть магнитофонная запись, Аллу он «достанет» потом, когда этому не буду мешать я. Чего же ему волноваться? Он свято верит в то, что идет верной дорогой.

– Да садитесь же!..

Я держу девчонку на коленях и чувствую, как она периодически вздрагивает. Не раз приходилось слышать о синдроме, вызванном насилием, и впервые в жизни приходится сталкиваться с этим воочию. Из меня плохой психиатр, но предположу, что пройдет еще много времени, прежде чем эта девочка снова почувствует себя человеком.

Не хочется заниматься самобичеванием, но всякий раз, когда она вздрагивает, прихожу к мысли о том, что во всем виноват только я. Никогда нельзя полагаться на порядочность других, вверяя им судьбу, которую тебе вверили. Это посредничество никогда не приводило к хорошему исходу, и у меня на коленях лишнее тому доказательство. Входя в игру Земцова, я совсем забыл, что он борется с преступностью. У нас разное восприятие этого понятия. Мне казалось, что все закончится полным контролем со стороны опера и его команды, что Зверкову не позволят дойти до того важного момента, который называется «момент истины». Тот момент, когда ему будет трудно оправдать свой поступок. Не получится «захомутать» отморозка на участии в «героиновой операции», о существе которой Земцов имеет весьма отдаленное представление, получится с изнасилованием или покушением на убийство. Тут не отвертишься! Земцову совершенно безразлично, по каким статьям Уголовного кодекса покинет свободный мир бандит Зверков. Земцов борется с преступностью, так какая разница, на каком основании он изолирует его от общества?

И Земцова мало трогает мысль о том, что произойдет с тем, кто мне себя доверил. Передать-получить информацию, покинуть если не машину, то – ресторан, и вернуться живой и невредимой. Вот о чем я думал, доверяя Аллу Земцову. Поэтому мне сразу стало страшно, когда речь зашла о даче, то есть – о полной потере визуального и звукового контакта девушки со мной. Что случится там? Неважно. Земцов борется с преступностью, и не нужно таким, как я, развешивать сопли и мешать.

Его бы сейчас сюда, в салон этого красавца «BMW». Да почти спятившую женщину ему на колени положить. Я бы посмотрел, как он резюмировал бы ситуацию...

– Куда вас? – Измайлов поворачивается ко мне.

Удивительный человек. Удивительный в части хладнокровия и умения держать однажды данное слово.

Куда нас?

Вот это хороший вопрос. Алла живет у родителей. Я представляю, что с ними будет, когда я принесу девушку маме и папе.

– Альберт Андреевич, подъезжайте к пятой больнице. Знаете, где она расположена?

Тот кивает головой. Он все знает. И все может. Он игрок, причем игрок – удачный. Другой бы не стал руководить игорным бизнесом. Неудачники тут обречены.

Я отвезу девушку своей школьной подруге, Галке Басмановой. Не видел ее уже лет пять, но точно знаю, что она продолжает работать в стационаре больницы. Очень плохо, что поводом для встреч являются лишь подобные случаи. Ничего, Галка сердиться не будет и все уладит. Приютит Аллу и сделает все возможное. С родителями как-нибудь определимся, и тут поможет Пащенко.

А зачем я, собственно, вообще ввязался в эту историю?

А я ли ввязался? И моя ли вина в таком исходе? Не буду гадать. Моя совесть чиста, что бы ни произошло. Мне нужно было узнать, где находятся Басков и Сериков. Его люди сейчас у Земцова, и я уверен, что ответ на мой вопрос появится уже через пару часов, во время первой же беседы Александра Владимировича с задержанными.