А приблизились к искомому лицу люди Земцова по одной простой причине. Один из потерпевших, открыв дверь «милиционеру», прибывшему на звонок «телефонного хулигана», заметил явное несоответствие между габаритами человека, демонстрирующего удостоверение, и силой нанесенного им удара. У потерпевшего в прошлом было семь лет занятий боксом, он очень хорошо знал, какие повреждения ему, тяжеловесу, может нанести, пусть даже высококлассный, но – в весе «петуха», боксер.

– Никакие! – говорил он Земцову, прикладывая к голове окровавленный платок. – Ну, зуб бы выбил! Но до моего зуба ему еще дотянуться нужно.

Действительно, до челюсти этого почти двухметрового бывшего хозяина четырехсот тысяч рублей дотянуться было непросто.

– А мне били «прямой» в висок, – продолжал объяснения глупый великан. – Это боксер, командир, я тебе со всей ответственностью заявляю. А тот петух, что под дверями стоял, так, «торпеда».

В архивах УБОПа начался тотальный шмон документов, касающихся спортивного прошлого состоящих на учете криминально настроенных граждан. Из преступных группировок то и дело выдергивались персонажи, более-менее соответствующие квалифицированному удару прямой правой, однако у них у всех было алиби. Как таковое алиби Земцов рассматривал весьма банально. Он полагал, что человек имеет алиби, если на момент совершения того или иного преступления он, человек, находился рядом с ним, Земцовым. Однако такую позицию до следствия, тем более до суда, не доведешь. Одной уверенности и подозрений Александра Владимировича им, как обычно, мало. Но Земцов, как всегда, не унывал. Он был не из тех оперативников, что не теряют интереса к делу после потери горячего следа. Вопреки всем традиционным милицейским способам перекрывать качество количеством, он продолжал работать над делом терновского разбойника. И у него не оставалось уже сомнений в том, что речь в данном случае идет не об одном человеке, а как минимум о двоих.

К тому моменту, когда неуловимый наглец совершил свой пятый разбой, Земцова посетила мысль о том, что он не там ищет. Вполне возможно, что человек, действуя такими беспардонными способами отъема денег, вовсе не числится в состоящих на учете преступных группировках. В отличие от замшелых квартирных воров, он не ограничивался определенным околотком. Появляясь то на одной окраине города, то на другой, затихая на время, он неожиданно «выстреливал» в самом центре Тернова. Он словно понимал, что этим дезорганизует взаимодействие между милицейскими службами.

Земцов сделал вывод о том, что группа людей, занимающаяся квартирными разбоями вот уже несколько месяцев, имеет прямое отношение к милиции либо является ведомой опытной руководящей рукой человека из органов. Подтверждением тому была дерзость, с которой совершались преступления. Нужно обладать не только наглостью, но еще и заметной выдержкой и даже мужеством, чтобы, доводя людей до исступления, заставляя их обращаться в милицию, в ту же ночь приходить в квартиру жертвы.

И вот в декабре 2002 года случилось то, о чем на протяжении нескольких месяцев мечтал Земцов. Предполагаемый участник прогремевших на весь город разбоев был задержан, и в доказательство его вины оперативным составом Центрального райотдела предоставлялись в суд вещественные доказательства. Этим доказательством была какая-то золотая иконка, прихваченная преступником с места преступления. Все, как казалось, было ясно и понятно, однако Земцов, не привыкший торопить события, стал наблюдать за ними без комментариев. Вскоре он убедился в том, что оперативники райотдела не предпринимают никаких усилий к тому, чтобы на одном доказанном эпизоде развернуть «скатерть-самобранку», позволяющую «поднять» четырнадцать эпизодов тяжких преступлений и заработать маржи на несколько лет вперед безмятежной службы. Тертый калач Земцов мгновенно сообразил, что дальнейшая разработка подсудимого по фамилии Андрушевич – бесперспективная идея. Два варианта: либо районные менты сработали грубую подставу, либо подставу этого Андрушевича сработал кто-то другой. В любом случае к подсудимому следует потерять интерес. Единственное, чем он впоследствии может оказаться полезным, – это натолкнуть на мысль о предполагаемом провокаторе. Тогда, возможно, будет найден и ключ к пониманию всей этой истории. Однако, продолжая наблюдать за действиями районных сыщиков, Земцов понял, что никакого ключа тот не даст. Парень идет в полный отказ и всячески возражает против сотрудничества со следствием и судом. И теперь даже дураку ясно, что Андрушевич чем-то не угодил розыску Центрального района и теперь платит за собственную глупость. Будь у сыщиков Центрального РУВД хотя бы йота уверенности в том, что между существованием на планете Земля некоего Андрушевича и квартирными разбоями имеется причинно-следственная связь, они давно бы вытрясли из него душу. А сейчас, когда поздно возвращаться на исходные позиции, они пытаются выдать Андрушевича за банального разбойника. Ну не получилось у нас серию доказать! Ну не получилось! Однако по одному делу – будьте любезны! – доказательство есть.

Грубо и глупо. Дело грубо состряпано милицейским следователем, и теперь он, в окружении оперов, сидит в своем кабинете и думает – проглотит судья эту «шнягу» или выплюнет. Если выплюнет, то вместе с пережеванным двухсотпятидесятистраничным делом он извергнет из казематов СИЗО и Андрушевича. Затем можно ожидать позора, внушения от руководства и полной или частичной дискредитации.

Поняв это, Земцов похвалил себя за терпение и стал снова принюхиваться к следу. И вот тут ему улыбнулась удача. Тогда, в начале мая, ему казалось, что эта улыбка окончательная и фортуна приглашает его зайти к себе в гости, даже не настаивая на том, чтобы начальник отдела по борьбе с бандитизмом вытер у порога ноги. Виртуальная зарисовка возможного преступника, полученная от потерпевшего-боксера – рост от ста восьмидесяти пяти до ста девяноста, правша, вес от ста килограммов, бывший или действующий боксер, – сузила круг поиска для Александра Владимировича до десяти человек. Именно десять таких, виртуальных фигурантов на данный момент проживали в городе Тернове. Шествуя от первого к последнему, Земцов чувствовал себя на месте Остапа Бендера во время поиска тех пропавших стульев из гарнитура мадам Петуховой. С каждой новой неудачей шансы добиться успеха вырастали с диаметрально противоположной зависимостью. Время пробегало как-то незаметно, и Александру Владимировичу даже в голову не приходила мысль о том, что он идет не тем путем.

Когда последний из десятка тяжелых мужиков, удрученных тяжелым боксерским прошлым, предъявил ему загранпаспорт, в котором значилась шенгенская виза, Земцов не поверил своим глазам. Лихорадочно сравнивая голографические наклейки в паспорте гражданина с датами совершаемых в Тернове квартирных разбоев, старый опер с ужасом для себя понял, что к совершению данного рода преступлений этот человек не имеет никакого отношения. Возможно, он рьяный нарушитель закона, возможно, он даже преступник! Но все, что на туриста можно было повесить, – это... Черт возьми! – контрабанду контрафактных компакт-дисков! И никак не серию разбоев.

Пришлось все начинать сначала. Вот в этом удрученном состоянии, граничащем с депрессией, его и застал телефонный звонок Антона Павловича Струге. Посмотрев на циферблат настенных ходиков в своем кабинете, которые ужасно раздражали всех, кто сюда прибывал не по своей воле, Земцов отметил, что уже восьмой час. Звонить могла либо жена, либо информатор. Такова уж тяжелая оперативная жизнь. Телефонными собеседниками с наступлением темноты у настоящего опера могут быть только супруга либо «стукачок». От этого постоянства начинаешь путать время, место, темы и поэтому назначаешь встречу любимой на задворках какого-нибудь чумового клуба, а к моменту встречи с агентом прибываешь к театру Музкомедии с двумя билетами в кармане. У каждой работы свои изъяны, и спорить с этим в сорок два года было уже поздно.

– Земцов. Слушаю...

– Александр Владимирович, это Струге... Как настроение, дорогой?

Земцов сообщил, что настроение отвратное, болит зуб, дома произошла ссора с женой, а сын не хочет поступать в Высшую школу милиции.

– Он, видите ли, желает видеть себя на экране и поэтому через неделю едет в приемную ГИТИСа! – Ничего, – успокоил Струге. – Там его заставят прочитать басню Крылова, поставят двойку, после чего он вернется в Тернов и станет усиленно готовиться к поступлению в милицейский вуз.