Агнес посмотрела на него испытующе:

— Вы, похоже, насмехаетесь надо мной, Габриэль. Это не очень-то красит мужчину — насмехаться над девушкой, когда она оказалась в трудных обстоятельствах и ей некуда деваться.

— Ни в коем случае! — Гавриил был очень серьезен, убедительно серьезен. — Ничего из женской одежды я не нашел. От вашей комнаты остались только стены, а от сундуков ваших — одни медные клепки. Но не нужно печалиться: женское платье не очень-то годится для путешествия по лесным дебрям, — Гавриил показал ей на узел, что держал на плече. — Здесь вы найдете все, что вам нужно: и чтобы подкрепить силы, и чтобы изменить вашу внешность. Но прежде всего пойдемте в глубь леса…

Молча, потупив глаза, последовала Агнес за своим спутником. Шла за ним, смотрела на широкие его плечи, и было ей очень спокойно.

В лесной чаще Гавриил опустил узел на землю и отошел подальше в сторону:

— Переодевайтесь, фрейлейн. Я вас не потревожу.

Когда он немного погодя возвратился к прежнему месту, перед ним оказался красивый мальчик в одежде немецкого покроя. Платье было ему чуть тесновато, но все же очень к лицу; и мальчик, как видно, это сознавал — глаза его так сияли счастливым блеском, а щеки покрывал яркий румянец.

Гавриил должен был втайне признаться, что «надменная рыцарская дочь» принадлежит к числу тех немногих людей, которых не платье красит, а которые сами украшают собой любую одежду.

— Где-то я уже видел этого юнкера! — воскликнул Гавриил весело. — Кого-то он мне очень напоминает, но не припомню — кого. У юнкера, кажется, есть сестра. Как вас зовут?

— Юнкер Георг, — был ответ в тон вопросу.

— А почему именно Георг?

— У меня дальний родственник такой есть. Совсем мальчишка. Но уже рвется на войну. Ах, где-то он сейчас?

— Что ж, замечательно!.. Значит, вы будете юнкером Георгом, пока мы не доберемся до Таллина. А я буду вашим смиренным слугой Габриэлем. Если нам на пути встретится кто-нибудь, у кого будут сила и право принудить нас назвать себя, отряд рыцарей, к примеру, вы будете юнкером Георгом фон Мённикхузеном, а я мызным слугою Габриэлем, которого назначили вашим оруженосцем.

— А если разбойники встретятся?

— А если мы вдруг столкнемся с разбойниками, — я назовусь бедным, но честным крестьянином, а вы моим младшим братом Юри, для которого я украл немецкую одежду.

— А почему именно Юри? — с лукавой улыбкой и огоньком в глазах поинтересовалась Агнес.

— Юри — он и есть Юри. Родственник дальний у меня есть, — отшутился Гавриил. — Тоже на войну рвется… А вообще было бы удивительно, если бы два таких молодца, как мы с вами, не сумели выбраться из беды. Я немного владею мечом, а у вас, чтобы вы могли защищаться, останется пистолет. Надеюсь, вы не боитесь грохота выстрела?

— Я попадаю в птицу на лету, — не без гордости сказала Агнес. — Не забывайте, господин Габриэль, что я дочь военачальника и выросла среди воинов. И многому меня отец обучил, чему обучил бы сына, будь тот у него.

— Верно, верно, вы уже раньше мне об этом говорили, — Гавриил двинулся в самую гущу зарослей; отодвигая ветки, он придерживал их рукой, чтобы они не хлестнули его спутницу. — Я, признаюсь, очень рад, юнкер Георг, что вы бывалый воин, закаленный в боях, но помните, что я никакой не «господин Габриэль».

— А кто же вы?

— На несколько дней — я ваш слуга, которому вы должны говорить «ты».

— Но как я могу говорить вам «ты»? У меня язык не повернется.

— А почему бы вам сейчас не попробовать, юнкер?

— Вы совсем не похожи на слугу, — оценила Агнес его стать, гордую посадку головы, смелый прямой взгляд. — Боюсь, что если нас увидят вместе, то подумают, что это как раз вы рыцарь, а я ваш оруженосец.

— Какие приятные слышу я речи, — оглянулся на юную баронессу Гавриил и поймал ее оценивающий взор. — Заслужил ли я их?

Нам тут нужно признаться: мы не можем утверждать, что эти слова девушки и восхищенный взгляд, которым она окинула стройную фигуру своего спутника, смутили сердце Гавриила и навели в душе его переполох. Нет, это был сильный человек, хорошо знавший себе цену и ясно представлявший свои возможности. Словами, даже самыми сладкими, и взглядами, даже самыми приязненными, его невозможно было вывести из равновесия.

— Я боюсь, дорогой юнкер, что такая мысль вряд ли пришла бы кому-нибудь в голову при виде нас, — заметил Гавриил, улыбаясь. — Я так же похож на рыцаря, как сизый голубь походит на ястреба.

— Разве вы не рыцарского происхождения? — с простодушностью ребенка спросила Агнес.

Он остановился, опустил тяжелый узел на землю.

— Нет, не рыцарского, — сухо ответил Гавриил и, заметив, как ему показалось, на лице Агнес оттенок сожаления, еще добавил: — Вы, наверное, скоро убедитесь, что я просто рожден быть слугой. Когда вы скажете мне три раза «ты», то сами удивитесь, как это в первую же минуту не пришло вам в голову. Давайте попробуем. Какое приказание даст мне милостивый юнкер?