В животе ёкает, когда в дом входит симпатичная блондинка с длинными волосами. Внутрь ее проталкивает Эван, чьи руки крепко обнимают ее за талию. Пьяные карие глаза Эвана встречаются с моими, и он опускает руки. Дверь за ним закрывается, и он прислоняется к ней, не прикасаясь к девушке, которая так и вьется вокруг него.

На этом я отворачиваюсь, злясь на себя за то, что они меня задевают. А с чего, собственно? У нас была всего лишь короткая посиделка в баре, которая, к тому же, неожиданно закончилась. Ну ладно, я была рада побеседовать с кем-то, кому интересно то, что я говорю, даже если наши слова звучали слегка язвительно. Он попытался обворожить меня, удачно польстив мне тем, будто я ему нравлюсь. Боже, должно быть, я отчаянно нуждаюсь во внимании. К слову об этом: с момента переезда я старалась не особенно контактировать с людьми. В офисе намного проще уйти с головой в работу и заниматься делами. Вот почему после нескольких недель жизни с ощущением себя предметом мебели Эбби внимание Эвана так польстило мне. «В чем-то он определенно хорош», — решаю я, глядя на льнущую к нему девицу.

— Ох! Ты еще не легла, выпей с нами! — взвизгивает Эбби и вкладывает в мою руку один из своих алкогольных коктейлей.

— Нет, спасибо. Я иду спать. — Я отдаю напиток обратно.

Эван смотрит на меня. Нет, не смотрит. Пялится. Я встречаюсь с ним глазами, затем смотрю прямо на девушку, с которой он пришел, и снова на него. Он забавно пожимает плечами. Этот небольшой обмен заставляет мое лицо покраснеть, и я отворачиваюсь. Пока мы сидели в пабе, я была настороже. Я думала, что разгадала его, но мой комментарий о студентах с отделения искусств пробил брешь в моей обороне. От Эвана исходит уверенность в собственной сексуальности, поэтому-то он и пытался флиртовать со мной, используя слова и взгляды, чтобы завлечь меня. Вот почему после этого я злилась на себя. Потому что его уловка сработала. Да-да, она одинаково хорошо действует как на случайных блондинок, так и на меня. Я мотаю головой, отгоняя свое влечение к нему. Игнорируя прожигающий кожу взгляд, я разворачиваюсь и исчезаю наверху, пока он не попытался заговорить со мной снова. Я не хочу еще одной стычки с пьяным Эваном.

Включив лампу, я подключаю свой IPod к колонкам и кидаю книгу на постель. Моя ночь — это чтение книги и немного музыки до тех пор, пока гуляки внизу не угомонятся. Я надеваю теплую пижаму с симпатичными котятками на розовой фланели. Это так на меня не похоже.

Когда я выхожу из ванной, Эван сидит на верхней ступеньке, прислонившись к деревянной чипированной стене. На расстегнутой рубашке не хватает пуговицы. Блондинка.

— Пользуйся, — беспечно говорю я, указывая на ванную.

Он не двигается, голова прислонена к стене, глаза смотрят на меня. Мою шею покалывает, больше всего мне хочется, чтобы он перестал смотреть на меня так. Из-за отсутствующей пуговицы видна верхняя часть его груди. Гладкая, готовая к поцелуям. Я зажмуриваюсь. Гормоны. Отвалите.

— А ты? — медленно произносит он, оценивая меня в моей, к счастью, бесформенной, пижаме.

— А я что?

— Вся моя. — Он рывком ставит себя на ноги и кладет руку на перила. Полагаю, он замечает отвращение на моем лице. — Ладно, шучу.

— А разве не она вся твоя? Та блондинка?

— Не. Я слишком большой женено… женонанев… — Он путается в словах и прокашливается. — Слишком байроновский.

— В смысле высокомерный нигилист?

На его лице возникает фирменная улыбка.

— «Что за странные создания мужчины? Но женщины, меж тем, еще странней».

Я смотрю на него во все глаза и пытаюсь подобрать слова, чтобы описать свою реакцию. Полупьяный парень цитирует мне стихотворение, пока я стою в своей пижаме над комнатой полной нетрезвых студентов.

— Так вот, как ты это делаешь? — спрашиваю его я.

— Делаю что?

— Затаскиваешь девушек в койку.

Эван смеется.

— Нет, все дело в моей внешности и сексуальном теле.

Он дразнит меня, но ему не победить.

— Тогда не стоит лишать ее этого.

— Кого?

— Ты забыл ее еще до того, как переспал? — произношу я с глумливым скептицизмом.

Он пожимает плечами.

— Нет. Она слишком доступна. А мне нравятся сложные задачки.

— Сложные задачки?

Он понижает голос.

— Я уверен, что ты как раз такая.

О боже мой. Этот парень становится таким придурком, когда выпьет. Внизу его дожидается девушка, а он флиртует со мной?

— Я не заинтересована в этом, Эван.

— Да. Я знаю. — Он корчит удрученную мину, но затем снова усмехается.

— Тогда иди. — Я отгоняю его рукой.

— Вот и пойду.

По пути в ванную он останавливается и оборачивается.

— Чушь какая-то. У тебя нет ощущения, что все предрешено?

— Предрешено. Верно. У тебя и на это есть стихотворение?

— Нет. Я имею в виду, что мы подходим друг другу.

— Подходим?

— Наши имена. Эван… Ванесса. — Он дарит мне кривую усмешку, приправленную сияющим взглядом. — Эван подходит Ванессе.

Эван игриво приподнимает бровь.

— Он безусловно ей не подходит! — отвечаю я и бросаюсь в спальню.

Я прислоняюсь к двери и прислушиваюсь. В груди бешено стучит сердце. Дверь ванной комнаты со щелчком закрывается. Я мягко бьюсь головой о дверь, досадуя на свой жалкий ответ на его вульгарный комментарий. Черт подери, он выиграл.

Я все еще стою на месте, когда слышу, как он выходит из ванной и спускается вниз. Каждая наша встреча лишь сильнее интригует меня и пробуждает во мне желание что-нибудь с ним сделать. Кроме очевидной и раздражающей привлекательности в нем есть что-то еще. Парень, цитирующий стихи и участвующий в битве темпераментов, не может быть тем праздным бабником, которого я повстречала вчера. Я хочу узнать его историю.