Это мой бывший одноклассник, Тимур. Сидит, набычился весь, с какой-то обидой смотрит. Мы с ним лет шесть не виделись, хоть бы поздоровался, что ли. Но вместо этого Тимур продолжил возмущаться.

— Иди, иди, по-хорошему же тебе говорят. Только нас задерживаешь. А нам ехать надо, всем надо ехать!

— О, привет, — удивленно улыбнулся я.

— Все, выходите, Вас уже друг встречает, — кондуктор устало улыбнулась и, встав на цыпочки, кончиком пальца с трудом дотянулась до кнопки связи с водителем.

Автобус скрипуче остановился, с шипением расползлись двери, и я увидел Леху. Он стоял обочине и тревожно глядел на меня. Выходит, меня выбросили даже не на остановке, а прямо на дороге. Кажется, это начало улицы Максима Горького, там, где бесконечно долго доживают свой век косые деревянные дома, эталон провинциальной нищеты и разрухи.

Да, точно! И солнце такое яркое, приходится зажмуривать глаза. Я кинул прощальный взгляд на девушку. Ее глаза были полны глубокой грусти, но улыбка с лица не исчезла. И тут я заметил прямо за ее спиной уже знакомого мне мужчину, в больших, на пол-лица солнечных очках. Он помахал мне рукой. Да это же старый знакомый, тот самый герой сна недельной давности!

Стоило мне спуститься на асфальт, как автобус немедленно тронулся, на ходу закрывая дверь. Я только-только открыть рот, чтобы задать Лехе единственный интересующий меня вопрос, как вдруг он изменился в лице и закричал.

— Димыч! Димыч! Проснись!

Я будто вынырнул из глубины, где очень долго не дышал — воздуха не хватало, легкие горели. Наконец, с трудом разлепились глаза. В течение нескольких долгих мгновений перед ними не было ничего, кроме больших и маленьких разноцветных пятен. Они лениво плавали в пространстве, наталкиваясь друг на друга и причудливо смешивая оттенки. Наблюдать за ними было очень увлекательно, но через несколько секунд бесформенные кляксы вдруг незаметно разбежались по разным углам, и я вполне четко различил потолок, стену, книжную полку и зашторенное окно.

— Слава Богу, — сверху раздался голос Лехи, едва заметно дрожащий.

Я повернул голову на звук, и она, разумеется, тут же отозвалась болью. Леха сидел на стуле, пристально глядя на меня.

— Снова здорово, — улыбнулся я.

— Здоровей видали.

— Не переживай, я все помню, абсолютно все, — я поспешил успокоить друга. — Просто сон дурацкий приснился. Где мы вообще?

— Ну-ка лежать, — скомандовал Леха, сразу заметив мои робкие попытки приподняться и осмотреться. — Мы в квартире, у поляков. Когда ты отключился, нас спасли отец с сыном, а потом привезли сюда.

— Да? — задумчиво спросил я, глядя в молочный потолок. — И долго мы тут сидим?

— Достаточно, сейчас шесть утра.

Позабыв о предосторожностях, я резко повернулся и недоверчиво воззрился на Леху. По голове как будто обухом жахнули, аж в глазах на секунду потемнело, я торопливо нащупал рукой опору в виде кровати. В этот раз мои поползновения оказались слишком резкими.

— Да не дергайся так. Хорошо, что вообще очнулся. А то сначала пульс еле нащупали, — сдавленно улыбнулся Леха. — И башкой много не шевели, панда.

Панда? Я вытащил телефон из кармана джинсов (по привычке так и держал его там) и посмотрелся в темный экран. Даже в мутном отражении было видно, что мои глаза тонут в фиолетовых кругах. Это я, похоже, об руль приложился. Оторвавшись от созерцания себя любимого, я с подозрением покосился на Леху.

— Еще повреждения есть?

— Рассечение у тебя было неслабое, — кивнул друг. — Чуть правее макушки. Да и шишка там, наверное.

Я провел рукой по волосам. Да, точно, пальцы нащупали мерзкий пульсирующий бугор, прикосновение к которому вызвало новый приступ боли, и слипшиеся от крови волосы.

— Это все?

— Все. Во всяком случае, мы больше ничего не нашли.

— А ты сам-то как?

— А я хорошо, — развел руками Леха, как бы извиняясь. — У меня подушка безопасности сработала, а у тебя — нет. Не знаю, почему так вышло.

— Слушай, а ты чего тут сидишь-то в 6 утра?

— Так ты ж меня и разбудил. Поначалу просто храпел, как обычно, а потом замычал, завыл как-то странно. Я спал на том кресле, — Леха показал пальцем за спину. — Проснулся, конечно, сразу, начал слушать, и вот когда ты начал ахинею нести — что-то про билет и про диплом какой-то — тогда решил будить.

— Билет? — задумчиво сказал я.

— Именно, — кивнул Леха.

— Сон просто интересный приснился. Необычный.

— Да мне тоже…

Разговор не получил продолжения — я положил голову обратно на подушку и ушел в раздумья, Леха же все так же нес караул у моей постели.

Значит, сейчас шесть утра. Рановато, конечно, чтоб идти знакомиться со своими спасителями. Но спать мне уже не хотелось, и так две трети суток провалялся в отключке. И, кажется, побывал там, где бывать не следует — сторож-то этот помер давно, равно как и Тимур. Из лидеров класса за два года превратился в наркомана с убитыми зрачками, попал на зону и что-то с кем-то не поделил. Там дела быстро делаются.