— Ванек, много «алкашки» не набирайте, у тебя завалялось почти полбутылки водки. Поищи на чердаке, тщательно и вдумчиво. Семен, Машке тебя очень любит, больше всех на свете. Леха, и тебе напутствие — Олю береги, и никогда не засматривайся на курносых брюнеток, не нужны они тебе. И это, позвони своей половинке, она обрадуется.

Вытянутые от удивления лица друзей доставили мне немало удовольствия — я-то человек осведомленный… Расспросить меня никто бы не успел, потому что подошел автобус. Махнув на прощание рукой, я поспешил в шумную и тряскую душегубку. Почти все сидячие места пустовали, что не могло не радовать.

Ребята провожали непонимающими взглядами отъезжающий автобус, и я тоже смотрел в их сторону, проходя насквозь. Перед моим взором по очереди проплыли неприметная могилка, потерявший сознание Леха, бледный, как простыня, и Семен, истекающий кровью и обнимающий лежащую на нем Машку в последний раз.

Глава 25. Посланник

Последние дни с семьей и друзьями подошли — пора возвращаться, дописывать диплом и становиться, с позволения сказать, специалистом в области международной экономики. Расставаться было очень грустно, но ведь осталось небольшое и чрезвычайное дело, и я весь томился от желания и волнения.

Наконец, спустя тринадцать часов и три рейса я оказался в аэропорту Гданьска, в местечке под названием Рембехово. Стоило выйти на улицу, как лицо обдало теплым весенним ветерком с примесью влаги. Приморье, как никак.

Солнце уже скрылось за далеким лесом, начинающимся сразу за бесконечной чередой взлетно-посадочным полос, и небо приобрело таинственный и мягкий фиолетовый цвет. Ни облачка, только железные птицы с сотнями пассажиров на борту без конца прибывают издалека и в эту самую даль улетают…

В Польше я пробыл ровно одну ночь. Отоспался после приезда и вновь поспешил в аэропорт, то и дело проверяя билет по пути туда, сидя на заднем сиденье автобуса.

В салон ввалились разгоряченные молодые ребята, все сплошь бритые наголо, в зелено-белых шарфах. Они громко гоготали, не стеснялись в выражениях и обводили немногочисленных пассажиров наглыми взглядами, в которых так и читалось — «ну-ка, возрази мне!».

В таких случаях я, как правило, выключал в наушниках музыку и, если при мне была книга на русском, прятал ее в сумку. Здешние «ультрас» жестокие, редко трезвые и всегда ходят толпой, так что о драке и думать было нечего. Но сегодня я на них и внимания не обратил, им в моем мире места нет. Наверное, поэтому никто из них ни разу и не посмотрел в мою сторону, хоть пассажиров было столько же, сколько фанатов.

Мысли были заняты другим, причем заняты настолько сильно, что во время перелета я ни разу не сомкнул глаз, только сидел и пил принесенный улыбчивой стюардессой кофе да смотрел в окно. Отстраненно подумал еще и о том, чтобы было бы забавно повторить наш маршрут из мира, оставшегося далеко впереди и «отцепившегося», ответвившегося от нашей реальности. Вот так и появляются эти самые параллельные миры.

Тогда что же выходит, этих самых Хельмутов в параллельных мирах пруд пруди, и каждый ищет свою безвременно ушедшую супругу? Да нет, бред какой-то. Лучше просто об этом не думать, некоторые вещи просто должны остаться невыясненными и непонятыми.

Время тянулось медленно, словно нарочно, но, наконец, самолет благополучно приземлился в Дюссельдорфе. С волнением в душе я выбрался из здания, не запомнив под наплывом трепетного предвкушения ни единой его детали, и подошел к первому попавшемуся таксисту. Назвал примерный адрес, неприятно удивился цене и согласился. Торговаться некогда, и так нервы на пределе. А таксисты, будь они неладны, с таких, как я и живут. Вот и ответ на вопрос, терзавший меня раньше — какие болваны пользуются услугами этих рвачей и хапуг?

Все вокруг было незнакомым, будто и не ехали мы по этим улицам. Некоторые места, впрочем, казались узнаваемыми, но не игра ли это разума? Может, и нет. Не исключаю, что именно здесь мы с Лехой летели с ветерком навстречу нашим друзьям, еще не зная, какая участь их постигла. Летели, почти не глядя на вымершие улицы, и потому прячущиеся за недавно оперившимися деревьями дома и не врезались в память так глубоко.

Позади и слева остался огромный парк Selikumer — быть может, это здесь я «побывал» во время перехода? Внутри что-то кольнуло, как будто подсознание хотело поделиться информацией, но не знало, как. Я же решил, что оно подтвердило мои догадки. Это был именно тот парк.

Машина повернула направо, проехала еще немного и сошла с шоссе, вновь выбрав правую сторону. Мы проехали около двухсот метров, прежде чем я не удержался и вскрикнул, заставив смуглого таксиста тихонько выругаться по-своему и нажать на скрипучие тормоза.

Над нами нависал особняк Мессуди. Тот самый, где я побывал совсем недавно и где, освободив одного друга, оставил умирать другого.

— Считайте, что мы приехали, — я протянул водителю деньги, даже не глядя на него. Таксисту это не понравилось, но я плевать хотел на него и его мнение.