После событий, описанных во второй повести, прошло 13 лет. Мир изменился, но Дикий остров никак не хочет отпустить главного героя. Будут новые персонажи и новые приключения.
Самодельные факелы давали мало света. На заброшенном складе было холодно и сыро, сверху с потолка падали тяжелые ледяные капли. Чтобы добраться сюда, нам с Халом пришлось, почти в полной темноте, долго плыть по узкому тоннелю. Капитан светил потайным фонарем, а я отталкивался веслом от каменных стен, направляя лодку. Центральные острова были пронизаны системой потайных тоннелей и подземных рек. Знали о ней только сотрудники секретной службы и, конечно, контрабандисты. Последние два года я много времени проводил в подобных местах. Трудно было поверить в то, что заброшенные причалы, затопленные штольни, в которых прятали товар, и потайные гроты, станут для меня, бывшего высокопоставленного офицера Содружества Свободных Островов, родным домом.
В неровном свете факелов, мы перетаскивали на судно контрабандный груз и наши тени, словно летучие мыши, метались по стенам тоннеля.
– Пошевеливайтесь, Бур, - ворчал Хал, - медлить нельзя.
Мы с капитаном, с трудом, тащили по проходу длинный деревянный ящик.
Он был последним из партии и наверно от этого казался самым тяжелым. Девять ящиков мы уже погрузили в старый рыбачий баркас. В этот раз Хал задумал, что-то совершенно секретное и вместо собственной яхты пригнал старую, неприметную посудину.
– Давайте передохнем, - сказал я, - не могу больше.
Мы опустили ящик на каменный пол и уселись сверху.
Капитан достал из кармана пачку папирос и протянул мне.
– Нет, спасибо, - я покачал головой, - не хочу.
Хал закурил.
– Надо было помощников нанять, - сказал я.
Ящики были очень тяжелые и к концу погрузки я совершенно выбился из сил.
– Нельзя. Никто кроме нас не должен знать об этом грузе. Зато, если выгорит, - Хал потер переносицу, - год можем не работать.
– Так и не скажете, что в них, - спросил я, легонько стукнув по крышке.
– Вы, что маленький, - удивился Хал, - никогда раньше таких ящиков не видели? Оружие мы грузим, что же еще.
Я присвистнул.
– Поэтому попадаться нам никак нельзя. Если накроют, придется отстреливаться. Револьвер, что я на днях принес, с Вами?
Вместо ответа я достал из кармана старый армейский Ройс и сунул ему под нос.
– Хорошо, я тоже вооружен.
Еще каких-нибудь три года назад я пришел бы в ужас от одной мысли, что мне, возможно, придется вступить в перестрелку с ночной стражей, но сейчас я был совершенно спокоен.
– Вставайте, - сказал Хал и выбросил окурок в темноту, - надо заканчивать.
Мы с трудом дотащили ящик до причала и решили немного отдышаться перед погрузкой.
Неожиданно, с воды, нас ослепило мощным прожектором и чей-то голос рявкнул, - всем оставаться на своих местах! Сопротивление бесполезно!
Грозное эхо отразилось от стен и пошло гулять по тоннелю.
Хал застыл с открытым ртом, а я скатился с ящика, достал револьвер и высунулся, стараясь разглядеть людей на катере.
– Сдавайтесь, а то откроем огонь!
– Бросьте револьвер, - прошипел Хал, от его боевого задора не осталось и следа, - бросьте.
– Сдаемся, - закричал он, - не стреляйте!
Я отбросил револьвер в сторону, он ударился о каменный пол и соскользнул в темную воду. И хорошо. Хал мог раздобыть его, где угодно, и мне совершенно не хотелось, чтобы на следствии выяснилось, что за этим оружием тянется кровавый след.
Катер медленно подходил к берегу.
– Мы ничего не знаем о грузе, - тихо, чтобы услышал только я, сказал Хал, - нас наняли доставить его на один из островов. Мы просто курьеры.
Борт катера чиркнул по камню и один из стражников спрыгнул на причал.
После допроса нас отвели в камеру. В узком, вытянутом помещении было сыро, от спертого тяжелого воздуха кружилась голова. Мне показалось, что наши ответы мало интересовали лейтенанта городской стражи. Все, что мы могли сказать в свое оправдание, ему было известно наперед.
– Сдали нас, это точно, - сказал Хал, когда за нами захлопнулась тяжелая дверь, - они все знали заранее и специально дали нам погрузить ящики, чтобы самим не возиться.
– Да, какая теперь разница, - сказал я, подтянул галифе и опустился на скамейку.
При аресте у нас отобрали ремни, поэтому штаны все время норовили съехать вниз.
Похоже в этот раз мы крепко влипли. За контрабанду оружия можно было получить лет десять каторжных работ. Конечно у Хала были определенные связи и, возможно, в другой ситуации, мы смогли бы откупиться, в последние годы коррупция рассвела буйным цветом, но сейчас у нас это вряд ли получиться.
Я прислонился к стене и закрыл глаза.