…В маленьком кабинетике участкового было тепло и уютно. Чистый, до блеска натертый пол, новые стулья, идеальный порядок на крошечном письменном столе, на стене — цветная фотография в рамке: поле спелой пшеницы, а за полем — маленькая деревушка в полукружии радуги. Даже сейф в этом кабинете не выглядел как символ бюрократической власти. Он был покрашен светло-серой краской, а на нем стоял в красивой вазочке букет засушенного спелого овса. «В этом кабинете, наверное, и люди чувствуют себя спокойнее. И держатся откровеннее», — думал Бугаев, глядя, как лейтенант заваривает кофе в кофеварке. Когда Аникин поставил чашки с кофе на журнальный столик, Семен спросил:

— Это вы сами все так разделали?

— С помощью дружинников.

— Нет, дружище, здесь не дружинники, здесь наверняка дружинницы постарались.

— И дружинницы тоже, — подтвердил участковый. — В нашем поселке парней-то неоткуда взять. Знаете, Семен Иванович, — неожиданно перевел он разговор, — что меня сейчас больше всего волнует? Двойная мораль.

«Сюда бы моего шефа, — подумал Бугаев и улыбнулся, — они бы на эту тему поговорили». Корнилов не раз затрагивал этот вопрос на совещаниях.

— Вы не смейтесь, Семен Иванович, — сказал Аникин. — Возьмите тех же Казаковых. Из кирпичного дома. Я вам показывал.

Бугаев кивнул, отхлебнув кофе.

— У них трое детей. Представьте, кем они вырастут?! В школе им говорят о честности и порядочности, о наших прекрасных законах, дома ведь их тоже, наверное, воровать не учат. Не убий, не укради, говорят. Но дети-то видят, что отец ворует, покупателей грабит. А есть еще одно семейство, Рюхиных. Мать на мясокомбинате работает. Каждый день колбасу таскает. А дети смотрят. Любит она своих детей? Любит. Еще как! Я с ней не раз беседовал. А кем они вырастут? Во что верить будут?

Бугаев молчал.

— Молчите, товарищ майор? Считаете, что я утопист?

«Я бы тебе кое-что похлеще мог про двойную мораль рассказать», — подумал Бугаев, начиная потихоньку раздражаться от философских пассажей инспектора. Он был по натуре человек деятельный, горячий. В тех случаях, когда знал, что его вмешательство, его энергия помогут делу, бросался очертя голову и работал самозабвенно. Но жизнь научила его не ставить перед собой неразрешимые задачи. И не тратить слов там, где он не мог помочь делом сам и не мог убедить сделать это дело других.

И сейчас он не нашел, что ответить участковому. Только пошутил мрачно:

— Утопист от слова «утопиться».

Они молча допили кофе, и Семен сказал:

— Давайте, «утопист», займемся делом. Для начала составим список людей, с кем надо побеседовать в первую очередь. В том числе выберите тех, кто занимается слесарными работами. Может быть, есть и такие, кто ремонтирует автомобили.

Лейтенант открыл свой шикарный сейф и достал две толстые большие тетрадки в черных коленкоровых обложках…

Через час они составили три списка — в одном, самом коротком, было семнадцать фамилий людей, которых следовало проверить в первую очередь. Это были вернувшиеся из заключения, спившиеся тунеядцы, люди, имевшие приводы в милицию. Во втором — те, о ком были сведения, что они пускают жильцов, и в третьем — те, кто имел дело с обработкой металлов: слесари, водопроводчики, токари, ремонтники. Их Бугаев насчитал больше пятидесяти.

— Привлекай, Павел Сергеевич, дружинников, — сказал он участковому. — Я попрошу в райотделе парочку оперативников.

— А сроки?

— Чего я тебе про сроки буду говорить? Чем скорее, тем лучше. Только по совести.

Аникин кивнул.

— Вы тоже пойдете?

— А куда ж я денусь? Пойду. Давай мне пяток адресов из первого списка.

Пока участковый писал, Бугаев вдруг вспомнил женщину, выкладывающую из цветов сегодняшнюю дату. «Вот кого надо спросить в первую очередь, — подумал он. — И прикинуть, кто еще так рано встает».

— Павел Сергеевич, — остановил он Аникина, — подожди писать. Есть одно соображение…

Участковый поднял голову от бумаги.

— Знаешь пословицу — кто рано встает, тому бог подает? — спросил Семен.

— Нет, — мотнул головой лейтенант и улыбнулся: — Это вы про нас?

— И про нас тоже. Но сначала про них, — Бугаев показал на списки. — Надо прежде всего спросить тех, кто встает в поселке раньше всех.

— В четыре вряд ли кто встает…

— Вряд ли, вряд ли! А тетку ты видел, что с цветами занималась?

— Видел. Она, наверное, случайно так рано поднялась. Может, какие-то дела заставили.