— Бурый, — уверенно сказал Егор Михайлович.

— Не может быть, — выдохнул Яков.

— Может. Он все может. Что за ним?

— Шесть лет строгой изоляции. Сейчас в бегах. В дороге — ограбление с нанесением тяжких телесных повреждений.

— Так, вы продолжайте заниматься своим делом, как будто его не было и нет. Вы пацаны против него и держитесь подальше. Без вас обойдемся. Ясно?

Ничего себе!

Павлик ничего не сказал, как мы ни бились. Он был очень запуган. Но боялся не за себя. Вернее всего — за Лену.

— Павел, — сказал я, потеряв терпение, — веди себя по-мужски, наконец. Сколько же можно прятаться за чужие спины и отвечать за чужие грехи?

— Что вы имеете в виду? — Он испуганно посмотрел на меня.

— Многое. И прежде всего — твой страх перед этой сопливой шпаной, этим подонком Полупьяном. Ты умный, образованный, порядочный и культурный человек, ты спортсмен, наконец, отец и муж, у тебя есть конкретные обязанности и долг перед семьей и обществом, неужели тебе до сих пор не стыдно?

— Что вы хотите?

— Где сейчас Мишка?

— Дома, — чуть слышно ответил Павлик.

— Неправда, — отрезал Яков. — Мы заезжали за ним.

— Тогда он… на даче.

— Где именно?

— В Ильинке.

— Объясни, как найти.

— Только езжайте за ним скорей. И не выпускайте его.

— Сережа, давай. А мы тут еще побеседуем. Возьми кого-нибудь с собой.

— Не надо. — Мне хотелось показать Павлику, что есть люди, которые не боятся Мишек. — Справлюсь.

Я обошел дачу кругом — запущенный садовый участок, облезлый щитовой дом, на стенах которого берестой завивалась старая краска, сарай с косой дверцей, две сильно ржавые бочки и еще какой-то хлам.

В доме было несколько человек. Этого я, конечно, не мог предвидеть. Раздавались крики, хохот. Потом мне показалось, что я услышал испуганный женский вскрик.

Я перемахнул через штакетник и подошел к окну. Оно было раскрыто, но задернуто шторой, и, кроме пустых бутылок на подоконнике, я ничего не разглядел.

Опять кто-то нехорошо, пьяно рассмеялся и заорал:

— Я первый! Я!

— Пусть сама выберет! — засмеялся еще один. — Полупьян не обидится.

— Рыжий, отбери у нее железку!

Медлить было нельзя.

Я взбежал на терраску, толкнул дверь. Под ноги мне бросилась кошка и, испугавшись, зашипела.

В комнате — загаженной, прокуренной, со стойкой вонищей кабака находились трое пьяных парней. Потные, в расстегнутых рубашках, они окружили… Лену.

Она, внешне спокойная и сосредоточенная, уверенно сжимала в руке шпагу, направив ее в лицо ближайшего парня — рыжего и самого здорового из них. В другой руке Лена держала оторванный рукав кофточки.

На ее, да и на мое счастье, я сразу оценил ситуацию и принял верное решение.

Оттолкнув Рыжего, я подошел к Лене и ударил ее по щеке.

— Все шляешься? Пошла домой! Своих кобелей тебе мало? — грубо схватил ее за руку и потащил к двери, умышленно не обращая внимания на парней, будто такие скандалы мне не впервой.

Дверь вдруг распахнулась, и на пороге появился Мишка Полупанов. Прижимая к груди кожаную папку, набитую бутылками с водкой, он ошалело, с трудом соображая, смотрел на меня.

Я ударил его носком ботинка по ноге, он охнул и выронил папку. Одна бутылка разбилась, остальные раскатились по полу.

Мы выскочили за дверь.

— Извините, Лена, — сказал я, когда мы добежали до отделения милиции. — Я ведь старался, чтобы было звонко, но не сильно.

Она засмеялась:

— Как вы вовремя ворвались, ревнивый супруг.

Я зашел в отделение, объяснился с дежурным, и он выслал наряд.

Мишку задержали на шоссе. Я договорился, чтобы его отправили к нам, завернул шпагу в газеты, и мы поехали в Званск.

— Признаться, я уже думал, что этой шпаги нет на самом деле.

— Как видите, есть, — сказала Лена. — Я, правда, не рассмотрела ее как следует, но в руке хорошо почувствовала — это прелесть! Клинок легкий, гибкий, послушный, а ладонь лежит в эфесе, как в перчатке…

— Постойте, — перебил я Лену, — а как вы здесь оказались? И шпага откуда у вас?

Она усмехнулась, точнее — дернула уголком рта:

— Решила Павлика выручить в последний раз. Не получилось, вздохнула. — Догадалась я после разговора с вами, что именно он мне на день рождения приготовил. Он ведь упрямый! Наверное, после того скандала, когда ему не позволили показать мне шпагу, он и решил ее вообще забрать. И забрал. Догадывалась я и кто его избил. А сегодня прямо спросила: Мишка? Он промолчал, врать ведь не может. Да и стыдно ему было. Я поняла, что и шпагу отобрал Мишка. Он вообще очень поганый, все приставал ко мне. Но я решила его перехитрить. Думала: уж если шпага окажется у меня в руках, никакой Мишка мне не страшен. Тренер, когда хвалит меня, говорит, что бои я провожу творчески, импровизируя мгновенно. Вот я и "сымпровизировала". Шпага и правда у Мишки была. Он прямо сказал, на каких условиях я ее получу. Вы понимаете? Или, говорит, своего все равно добьюсь, да еще и Пашку посажу — шпагу-то он украл, не иначе. И тут пришли эти трое, дружки его. Мишка говорит, вы тут разбирайтесь, а я в магазин. Но шпага-то уже в руках у меня была. И я бы ее ни за что не выпустила…