Не перестают удивляться и сами казаки Никодиму Черному.

— Вот это казак! Как славно говорит, тут его и заслушаешься, что песню поёт. Вон, как нехристи его слушают, слова не пропускают, боготворят отца нашего! Со всех сторон силён поп!

Плохо бы пришлось сотне Бодрова, если бы не подоспели конные казаки Лютова и Копчённого.

Конная лавина опрокинула наступающих маньчжуров и повернула их в сторону города. Так на плечах бегущих солдат и ворвались казаки в город. К вечеру десятитысячный гарнизон маньчжуров был разгромлен полностью, город капитулировал.

Построил поп оставшихся в живых пленных маньчжурских артиллеристов. И говорит им свою необычную речь.

— Обещал вам сотник жизнь сохранить, и, как видите, сдержал своё слово. Отпускает он вас на все четыре стороны. А я вам ещё и деньги даю, потому что вы без денег не проживёте. Снова вам надо будет, либо в солдаты идти, либо к хунхузам податься. Поэтому занимайтесь крестьянским хозяйством, и на войну больше не ходите. Крестит поп каждого солдата, и в руку ему деньги суёт, и при этом приговаривает.

— Не как Иуде деньги даю, продавшему свою совесть. А как несчастным солдатам-грешникам. Твёрдо ставшими сейчас на праведный путь, путь мира. И детям вашим подаю, и женам вашим, чтобы на хлебушек им было. И чтобы и они помнили всё это и другим передали. Ибо нам, двум Великим соседским народам, в мире и согласии жить надо. Аминь!

Расходятся маньчжуры по своим домам и низко кланяются отцу Никодиму, у некоторых на глазах и слёзы наворачиваются.

— Никогда не будем воевать с русскими, они теперь нам как братья стали. Спасибо тебе, Чингиз Хан! Спасибо, отец Никодим! Батюшка наш!

Но стал другой не менее важный вопрос, что же делать с тысячами пленных солдат. Их просто некуда было деть, маньчжурских пленных.

Совет атаманов во главе с генералом принял решение. Чтобы пленные не были обузой, распустить их по домам, предварительно разоружив.

— Построить свою армию! — приказал Семихватов маньчжурскому генералу Ван Цзиляну.

Через полчаса все пленные стояли в строю, при полном комплекте штабных офицеров.

— Мы решили всех пленных солдат распустить по домам, но при одном условии, если они больше никогда не будут воевать против русских.

— Хао! — кричат пленные солдаты, и радости их нет предела.

— Я разрешаю вам самим осудить здесь тех своих солдат и офицеров, которые издевались над вами. И людей, которые всегда подстрекают вас на войну с русскими. А часто силой заставляли вас воевать с нами.

— Хао! Хао! — снова кричат пленные маньчжуры.

Офицеры штаба и сам генерал Ван Цзилян ждали своей участи и наконец-то дождались её. Лица их были непроницаемы, что маски. Похоже было, что всё происходящее никак их не волновало.

— А вы, господа доблестные офицеры, сочтите за честь быть сейчас арестованными и пострадать за свой многострадальный народ и императрицу Цы Си.

Генерал Ван Цзилян, чётко отрапортовал, именно Бодрову, а не кому-то из старших русских офицеров.

— Мы готовы понести заслуженное нами наказание и не считаем его обременительным для нас, оно заслуженное. Господ офицеров не лояльных к русским и их лютых врагов мы сами исключили из этого списка. Теперь всем будет спокойно, и русским победителям и маньчжурам. Нам надо жить в мире и только в мире!

Скоро город зажил своей жизнью, не обращая никакого внимания на русские войска.

Дома быстро восстанавливались, потому что маньчжуры на них трудились что муравьи, без всякого отдыха. Воронки от снарядов жители города засыпали мусором и сровняли с землёй. Так всё и оставалось здесь, ещё тысячу лет назад. Похоже было, что и сейчас ничего значимого не произошло.

А война всё разгоралась и не похоже было, что она быстро закончится. Хоть и нищая, но большая страна была наводнена различными группировками, постоянно воюющими между собой. И ещё бандами хунхузов, владеющими целыми областями, городами и районами. В таких непредсказуемых местах и маньчжурским солдатам было страшно находиться, не то что жителям города жить. Были здесь и солдаты других стран и империй. Но те панически боялись непонятных и непредсказуемых маньчжуров с их древней историей и множеством предрассудков, люто ненавидящих интервентов. Одним словом, Восточная страна, где просто выжить и то очень трудно, не то что воевать там.

Поэтому вся тяжесть войны легла на русскую армию и конкретно на казачьи полки.

Эти и воевали умело и с местными людьми могли ладить. Где надо, казаки могли и поклониться их духовным ценностям. Не боясь, что спина их отвалится — очень уважали они старину! И всегда перед их храмами снимали свои лохматые шапки. Древняя восточная культура вызывала уважение. И если бы не война, и не надо было казакам воевать, то многие из них так бы сутками и рассматривали эти исторические ценности, раскрывши рот. Но война была всему помехой. Для иностранцев и сами казаки были не менее мало понятны, чем те же маньчжуры. Одним словом, всё те же дикари, только веры у них разные.