— Что же вы, русские герои, так от жизни отстали. Здесь и официантку можно к себе прислонить. И ниже талии погладить. Хоть беленькую красавицу, хоть чёрненькую, а можно и маньчжурочку, или вьетнамочку. Они на работе находятся и должны наших солдат всячески ублажать. Поэтому скандала не будет никакого, здесь всё для отдыха создано.

За отдельным столиком, восседают господа офицеры, вместе с Бодровым.

Кое-кто из американцев, совсем уже расчувствовался и ноги свои на стол положил. Тут же и красавицы норовят на колени присесть.

И даже американский корреспондент появился и защёлкал своим фотоаппаратом.

— Это всё для истории господа! Чтобы не забыли люди, как мы воевали здесь, вместе с русскими казаками, против всякого сброда. Весь земной шар очищали от всякой заразы, себя не жалея.

Когда погрузка была закончена, то Старк с весёлой иронией передал Бодрову пакетик туалетной бумаги.

— Пожалуйста, передайте её от меня моему другу Генри и скажите, что скоро она ему очень пригодится. Наколбасил он здесь дел.

Если что я ему, для его тощего зада, и газету передам. Для лучшего друга ничего не жалко.

Посмеялись они вволю, и как бы ненароком атаман говорит американцу.

— У нас проблемы с боеприпасами для другого нашего, самодельного бронепоезда.

Нельзя ли и его укомплектовать снарядами, патронами, и, если можно, довооружить парой ваших пулемётов.

— Нет проблем! — говорит ему улыбчивый Сэм Гульдин. — Заполните заявку, вот вам готовый бланк. Проставьте там калибр снарядов и патронов. И прописью поставьте количество пулемётов. Я думаю, что для серьёзного дела вам надо хотя бы четыре пулемёта. Подпишитесь: «атаман Чингиз хан Бодров» и этого будет достаточно.

Сделал всё как надо атаман, и ударили они с Сэмом по рукам. Вроде бы всё шутя у них получилось.

А через неделю прилетает опять вестовой из штаба, на взмыленной лошади к атаману.

— Господин атаман, ваша заявка выполнена полностью. И ваш самодельный бронепоезд надо на профилактику к нам на базу ставить, для перевооружения и мелкого ремонта. По плану вся эта работа на три дня потянет, не больше.

Отер Лука папахой свой широкий лоб от появившегося холодного пота, испарины.

— Ну, дела!

— Вам что, очень плохо, господин атаман? — испугался вестовой.

— Нет, ничего, всё нормально! — быстро пришёл в себя атаман.

Но другая весть чуть не добила его своей грандиозной нелепостью и размахом.

— Господина Генри Страха переводят от вас в штаб и награждают его орденом Дружбы Народов, с присвоением ему очередного звания майора.

Все казаки пребывали в шоке. Только сам Генри Страх и его лучший друг Алёша Федоркин были снова на высоте.

Нельзя в человеке мысль убивать, она, как птица, простора желает. И только карты ей этот простор дают и дерзать учат. Запретил им под страхом смерти атаман играть в карты. Боясь, что натренируется Генри, и снова они перепишут бронепоезд на американцев. Их просто не трогали и ни в чём им не мешали, о них забыли, и те жили сами по себе. И даже складывалось впечатление, что война для них уже давно закончилась. Ели они сытно, пили вдоволь, и потом, лениво отдыхая, просвещали себя в политике. Но и тут они как-то ухитрялись проводить свои товарищеские матчи в карты. Но когда всё это случалось, было покрыто мраком.

— Ты сильный и думающий игрок, Алексей. И в Америке ты обязательно был бы богатым человеком.

Но Генри Страх тебе не по зубам. Матч века продолжается, и я снова свободен для творчества.

И я тебе клянусь Алексей, что я тебя в наш штаб заберу. Там у нас будет много интересных встреч.

Они все, мои товарищи, теперь после тренировок с тобой мне не соперники. Вот увидишь, друг, быть мне генералом, если раньше шальная пуля не хлопнет.

А тебя я сделаю своим адъютантом, Алексей. Только китель мне верни, а остальное барахло не обязательно.

Снимает китель Страха казак Федоркин со своих плеч и передаёт американцу.

— Хоть он и прижился на мне, но дружба дороже. Быть тебе, Генри, мой дорогой друг, обязательно генералом. С твоей мудрёной головой ты и большего звания достоин.

И снова едут атаман Бодров и Генри Страх на свою базу к американцам, уже на двух бронепоездах.

Американский бронепоезд ведёт Генри, как в последний пути свой корабль капитан. Он прощается, уже навсегда, со своим детищем. И по этому поводу не смолкают там пушка и пулемёты. Всякая, хоть маломальская цель, движущаяся, или даже ползущая, всё подвергается немедленному уничтожению огнём и свинцом. И у Генри душа болит, ведь человек он творческий. Не только картёжник, но и неплохой ещё художник. И тут у него талант имеется.

Поэтому всё надо сделать, как можно ярче, чтобы каждый эпизод этого исторического прощания был величественным и грандиозным по своей задумке. Тем более, что возможности американцев неисчерпаемы. А насчёт боезапаса, то этот вопрос уже давно решён, всё будет восстановлено на американской базе. Сэм Гульден ждёт их там, не дождётся. Все глаза интендант проглядел. И он хочет уважить обоих героев: и своего старого друга Генри и нового, атамана Бодрова. Постарался товарищ на славу, тут ничего не скажешь.