Пищевиковцы тоже подходили к чемпионату поселка ответственно. Профессия официанта была в почете у жителей Лазаревской. Формально существовала еще и команда "Педагог". Они выступали не каждый сезон - все зависело от наличия и физической формы имеющегося педагогического состава. Иногда за "Педагог" выступали женщины. Городская федерация футбола - была и такая - внесла некоторые изменения в правила игры: например, количество игроков могло быть любым, но не меньше восьми. Очень часто на поле выходили по девять или по восемь игроков, это случалось, когда в ресторанах или на кладбище был аврал. Иногда в матче участвовали по 14-15 игроков. Могли выступать и женщины. Две женщины равнялись одному мужчине.

На первенстве города обычно побеждала наша сборная. Но раз в пять лет победителями обязательно должны были стать динамовцы. Чтобы не злить милицейское начальство, говорил Кент.

Тут надо подробнее рассказать о Кенте. Этот Кент был директором местного кладбища. Футболом увлекся, потому что хотел память о себе какую-то оставить. Других способов оставить память он не видел, храмы тогда еще не строили.

Кент постоянно жил на яхте, боялся, что на него будет покушение. На яхте ему казалось безопаснее, он все время плавал вдоль берега. Потом - это уже без меня - ему построили дом, наша футбольная команда построила своими силами. Все говорили, зачем ему дом? Правильно говорили. Его в этом доме и убили. Забор - пять метров. Но не помогло, гранату перебросили через забор. То, что Кент - это кличка, я узнал не сразу, сначала думал, Кент - это друг, товарищ, чувак. Но оказалось, что никакой он не друг и не товарищ.

Однажды я за день выкопал пятнадцать могил - все ушли в запой, Толик в том числе. Я один, не успеваю, уже очередь из покойников и их родственников выстроилась. Я смотрю, рядом стройка, на стройке - экскаватор. Я поставил экскаваторщику бутылку, и он выкопал траншею на пятнадцать мест. Так что хоронили всех разом. Потом экскаватором всех разом и засыпали. Скандал был ужасный. Кент как-то уладил. Оградки всем бесплатно поставил. А тех, кто забухал, он вывез на яхте в море километров на пять от берега и сказал: прыгайте. Кто не доплывет, я не виноват. Толик доплыл. На следующий день был матч с "Пищевиком", тогда как раз девять человек от нас и вышли на поле. Один игрок утонул, у другого не было сил выйти на поле. Толик вышел.

Матч мы не доиграли. Приехали из милиции, говорят, нашли утопленника в бутсах, может, кто знает. Показали фотографию. Это был нападающий, Гаик Ионесян из Армавира, мужик лет пятидесяти. Мы сказали, что первый раз видим. Гаик много пил, копал и бегал медленно, дышал тяжело, плюс избыточный вес. Мы говорим ментам, сами посудите, какой из него футболист с таким избыточным весом? Мало ли, кто бутсы сейчас носит.

В ту ночь, когда утонул Гаик, ко мне в палатку пришел тренер Юра, поел у своей Люси, разбудил меня и спрашивает: "Слава, как думаешь, мы за какую команду выступаем? За сборную добра или зла?". Я не ответил. И тренер сказал сам: "А я думаю, что это как "Зенит" и "Спартак". Кто из них добро, а кто зло? Трудно сказать. А за кого болеть, зависит только от места жительства. Вот такие дела, брат". Юра любил парадоксы. "О том, что мы футболисты нельзя забывать даже на кладбище. Воспринимайте похоронное дело, как дополнительную физическую и психологическую тренировки". Перед игрой Юра говорил: "Не забывайте, что мы сборная кладбища, наша задача - похоронить соперника прямо на поле".

Пару слов о моей игре. Играл я неплохо, чтобы там Слава не писал в своих "путевых заметках". Был защитником, но забил за месяц три мяча. Может быть, я бы даже сделал карьеру футболиста. Но я тогда не воспринимал футбол всерьез.

6.

ТОЛИК И СЛАВА копают могилу на кладбище.

ТОЛИК. Мне в голову пришла вот какая идея. Для рассказа. Отталкиваясь от реальности, так сказать. В начале 21 века герой - Юрой его зовут - идет по городу и вдруг ему в спину кто-то бросает жерделу. А вокруг - никого, ни домов, ни деревьев, ни людей.

СЛАВА. Я понял.

ТОЛИК. Какое может быть развитие сюжета?

СЛАВА. Не знаю.

ТОЛИК. Он подбирает эту жерделу, вытаскивает косточку и сажает дерево.

СЛАВА. Вырастает елка?

ТОЛИК. Это банально. Я думаю, ничего не вырастает, а он каждый день поливает эту косточку и поливает, подвел водопровод, поставил оградку. Но ничего не растет. Проходит 20 лет. Он начинает сомневаться, была ли вообще эта косточка или ему это все померещилось? Герой идет к врачу, владеющему гипнозом, рассказывает про косточку, а врач говорит, сейчас посмотрим ваше прошлое, садитесь, закрывайте глаза, спите. Смотрит Юрино прошлое, но ничего не видит, типа я же могу на все смотреть только вашими глазами, а вы и сами ничего не видели.

СЛАВА. Почему же Юра не хочет раскопать землю, выкопать эту косточку, посмотреть, есть ли она там вообще?

ТОЛИК. Он боится, что косточки там нет. А он всю жизнь свою построил вокруг идеи косточки. Ну, как, нормально?

СЛАВА. Нормально.

ТОЛИК. Ты только Юре не говори, что я о нем пишу.

7.

СЛАВА.(в зал). Толик не знал, кто такая Ирина.

ТОЛИК. Говоришь, красавица, и прекрасно поет. Ты преувеличиваешь. У нас таких нет в Лазаревской. Я же местный, я бы знал. Ты, наверное, нафантазировал.

СЛАВА. Ничего я не нафантазировал

ТОЛИК. Ну, хочешь, пойдем, поищем. Что мы о ней знаем?

СЛАВА. Знаю, что она не местная, но живет здесь уже года три.

ТОЛИК. Значит, найдем.

СЛАВА (в зал) Ирину мы не нашли. Зато познакомились с жизнью поселка. Посмотрели на местных красавиц. Певицу Ирину никто не знал. Однажды, проходя мимо ресторана "Бригантина", я услышал песню. Из "Бременских музыкантов". Мы зашли в ресторан и увидели Ирину. Она пела под фонограмму, рядом стоял синтезатор YAMAHA, завернутый в целлофан. Людей было немного. Увидев нас, Ирина сразу прекратила петь.