Вошел Акбар, дал мне стакан воды и сказал:

— Если тебе что-нибудь понадобится, скажи Афзалу.

Тарелка картошки фри, приготовленной кем-то другим? Кто-то убрал в доме вместо меня? Мне предлагают попить и спрашивают, чего я хочу? Так можно и потерпеть несколько недель. Я скоро вернусь в Шотландию. Лишь присутствие Афзала и то, что он делал со мной в спальне, угнетало меня.

В течение нескольких следующих дней у меня сложился определенный жизненный уклад. Утром я просыпалась, принимала душ и ждала, пока живущая по соседству Фозия принесет завтрак. Афзал каждый день говорил, что любит меня, и каждую ночь причинял боль.

Я теперь ненавидела ночи. На закате я молила солнце немножко дольше задержаться над горизонтом, а сверчков — не затягивать свою песню, возвещая о наступлении ночи. Потому что ночью я оставалась наедине с Афзалом. Он прикасался ко мне там, где мне не нравилось, а потом залезал на меня и делал больно. Я думала, что он наказывает меня за какой-то проступок; впрочем, я привыкла к наказаниям ни за что. Справившись, Афзал скатывался с меня и засыпал, а я отворачивалась от него и плакала.

Мысль о возвращении в Шотландию помогала мне не падать духом и мириться с новой обстановкой. Через четыре дня после моего возвращения в дом Афзала мать приехала меня навестить. У нее были новости из дому: Ханиф родила девочку. Также мать рассказала Манцу о моем замужестве. Она побыла в доме десять минут, а потом велела мне собираться, потому что намеревалась забрать меня домой. Примерно через неделю мы должны были улететь в Глазго.

По дороге домой мне с трудом удавалось сидеть спокойно. На этой неделе мать собиралась заказать обратные билеты, и мы говорили о том, чтобы никому не сообщать, что мы уезжаем. Мать также сказала, какие вещи мне паковать.

Вернувшись в дом матери, я пошла в туалет и обнаружила, что у меня начались месячные. Я попросила у матери прокладку.

К моему удивлению, мать разразилась проклятьями, а потом сказала:

— Ты еще не на сносях! Ты не вернешься в Глазго, пока не будешь на сносях, даже если для этого придется оставить тебя здесь на какое-то время!

У меня слезы навернулись на глаза.

— Ч-ч… что это значит?

Мать вылетела из комнаты, оставив меня до смерти напуганной. Я не могла здесь больше находиться — мне нужно было вернуться домой. Вся в слезах, я убежала из дома и залезла на свое любимое дерево.

— Я молилась Тебе, — обратилась я к Богу. — Я просила Тебя о помощи. Я не знаю, как быть, и прошу помочь мне. Умоляю, помоги мне!

Я плакала и плакала, глядя в небо.

Нена пришла за мной и теперь стояла под деревом.

— Что случилось? — прокричала она. — Почему ты плачешь? Сэм, пожалуйста, поговори со мной.

— Уходи! Оставь меня в покое!

— Я лезу наверх. — Она вскарабкалась на дерево и села рядом со мной на ветку. — Ну? Почему ты плачешь?

— Потому что я не на сносях, а это значит, что я не лечу в Шотландию.

— По-моему, ты говорила, что тебе здесь нравится.

— Нравилось, пока я не вышла замуж. Но теперь я просто хочу домой. Ни за что на свете не хочу здесь оставаться.

— О Сэм, уверена, ты скоро будешь на сносях. Давай спустимся и вернемся в дом. Какой толк сидеть здесь и плакать? Этим горю не поможешь.

Мы слезли с дерева и медленно пошли к дому, ни слова не говоря друг другу.

Я неделю пожила с матерью, а потом вернулась к Афзалу. Я снова думала о самоубийстве. Но пока оставался шанс вернуться в Шотландию, я решила сосредоточить свои мысли на этом, пусть даже мне пришлось бы несколько месяцев ходить как зомби. Я делала, что было велено, садилась, куда указывали, и ходила, куда посылали.

Если не считать ночей, когда Афзал мучил меня, он обращался со мной гораздо лучше, чем когда-либо мать. Он не позволял мне заниматься работой по дому, заботился о том, чтобы мне всегда хватало еды, и каждый день спрашивал, не нужно ли мне чего-нибудь. Дарил множество прекрасных нарядов всех цветов радуги. Однако я по-прежнему чувствовала себя пленницей в его доме.

Мне нельзя было выходить за пределы селения, поэтому я большую часть времени проводила по соседству, в доме Фозии. Афзал, Хатиф, Акбар и муж Фозии уходили на работу вместе, а потом Фозия готовила нам и детям завтрак.

Ее жилище походило на дом, в котором я жила с Афзалом: в торце здания имелись маленькая кухня и ванная, а лестница вела наверх, к двум комнатам, которыми, как и кухней, почти не пользовались.

— Почему ты не пользуешься кухней? — спросила я однажды.

Мне было интересно, почему Фозия готовит во дворе, на открытом огне, когда в ее распоряжении есть кухня.

— Летом очень жарко готовить в доме, — ответила она. — Я пользуюсь кухней только зимой или когда идет дождь.

Голос Фозии прозвучал ласково и терпеливо, поэтому я решила задать еще несколько волновавших меня вопросов.

— А когда пойдет дождь? — Я пробыла здесь уже несколько месяцев, однако дождя не было ни разу.

— Думаю, его не будет еще несколько недель.

— Несколько недель?! — изумленно воскликнула я. — Как ты это определяешь?

— Из года в год все повторяется. Дождь не пойдет, пока погода не начнет меняться.