Я открыл дверь своим ключом и вошел в темный холл. Было тихо и, казалось, что в доме никого не было, либо все уже легли спать, но, обычно, никто в моей семье не ложится спать раньше полуночи. Я прошел на кухню, чтобы взять из холодильника что-нибудь перекусить. Открыв его, я взял колу и арахисовое масло, а когда повернулся, чуть не выронил все это из рук. Мама сидела тихо, глядя на свои руки, сложенные на столе и будто не замечала меня.

– Ты вернулся, - очень тихо произнесла она, когда поняла, что я ее, наконец, заметил.

– Ага, - я начал нарезать хлеб ножом, не сильно заботясь об эмоциональном состоянии матери. Ее, как и обычно, расстраивает любая мелочь.

Пара минут молчания, и я уже собирался подняться к себе в комнату с тарелкой бутербродов, но фраза, сказанная ею заставила меня замереть на месте.

– Смерть была зафиксирована в семь часов тридцать шесть минут, - только и произнесла она, срываясь на рыдания.

Я обернулся, спокойно положил на стол все то, что находилось у меня в руках и сел напротив матери.

– Это шутка такая, да?

В ответ лишь истерические рыдания.

– Отвечай, это шутка?!
– закричал я.

– Ты совсем больной?! Кто станет шутить такими вещами?! Чарли! Его больше нет! Сегодня в семь часов тридцать шесть минут его не стало! Он.. он.. играл с друзьями на улице и ему стало плохо... Мы отвезли его в больницу.. у него.. у него был приступ.. и.. и..

Мои руки затряслись крупной, плохо скрываемой дрожью. В голове что-то щелкнуло, и мне стало не хватать воздуха.

– Почему..
– я не узнал своего голоса, - Почему ты не позвонила мне?

Мать подняла на меня свои мокрые глаза и покачала головой. У меня из горла вырвался полу-крик полу-стон. Кола и тарелка с бутербродами полетели на пол, смятенные со стола. С каждым выдохом вырывался хрип.

– Чарли.. Чарли..
– забормотал я, взявшись руками за голову, и понимая, что теряю рассудок.

– Сынок, - мама подбежала ко мне сзади и обняла, - сынок, успокойся..

– Чарли.. Чарли больше нет? Не может быть! Этого просто не может быть. Ты врешь... Ты врешь мне.

– Такер, прекрати, - говорила она навзрыд, - Как я могу тебе врать?!

Я закусил губу до крови и сжал кулаки до такой степени, что ногти врезались в кожу, но я этого практически не чувствовал. Происходящее было будто размытой картинкой из сна. И лишь дыра внутри все увеличивалась.

– Это ты виновата!
– закричал я, резко поднимаясь со стула, от чего мать пошатнулась.

– Не говори так!

– Ты! Ты! Это все ты! Все из-за тебя! Ты не.. ты не уследила! Ты не позвонила мне! Я не смог с ним попрощаться! Ты..
– я перестал контролировать себя и набросился на мать с ударами. Женщина быстро упала на пол, а я все не прекращал наносить удары по ее лицу и телу, не переставая кричать какие-то бессвязные слова.

Сложно было предположить кто кричал громче. Она или я. Она умоляла меня успокоиться, но я не остановился, пока не рассек ей бровь. Вид крови охладил мой пыл и я вскочил глядя на свой кулак, окрашенный красным. Лежа на полу, на меня смотрела моя..мама, глаза которой заливала все та же кровь.

– Прости, - я бросился к ней, но она быстро поднялась и выскочила из кухни, а вскоре хлопнула и входная дверь.

Я зарылся руками в волосы и закричал дергая их изо всей силы. Что я наделал? Что я наделал, черт возьми?!

Дышать стало невыносимо. Казалось, что что-то внутри встало поперек легких и теперь поступление кислорода невозможна. Тишина, разбавляемая лишь тем, что ежесекундно вырывалось из моей глотки давила, придавливала с такой силой, будто пыталась загнать меня под землю.

Я выбежал из дома, быстро пересек дорогу и оказался возле дома Хэтсвика. Не было никаких сомнений - он единственный, кто может помочь! Конечно, кто, если не он! Он тот, кто поставит все на свои места, скажет что делать, разберется со всем.. Он всегда был нашими общими мозгами. Он. Он. Он единственное, что у меня теперь есть!