Тихонько отворилась дверь, и вошел дед Никифор.

– Парни, вставать пора, а то всю охоту проспите.

Они поднялись, быстро умылись. Сев за стол, попили чаю, и дед повел их в известное ему место.

– Уток там полно, непуганые! Только с одного места стрелять не следует. Озеро большое, пусть кто-то из вас на другую сторону идет. Как утки после выстрела на крыло поднимутся да к другому берегу полетят – только стрелять успевай!

Озеро было большим, около километра в длину, берега поросли камышом. Жребий идти на другую сторону выпал Андрею.

– Ты озеро обойди, – напутствовал его дед. – Как на другом берегу окажешься, мы стрелять начнем, а ты не зевай.

Андрея не оставляло чувство повторения, «дежавю» – как в американском фильме «День сурка», когда один день проигрывался снова и снова.

Он обошел озеро, приготовил ружье и махнул рукой. Его увидели, и почти тут же прозвучало два выстрела, потом дуплетом – еще два. С воды взметнулись испуганные утки и стаей потянулись к другому берегу.

Андрей вскинул ружье – выстрел! Одна утка упала в воду. Он повел стволом, взял упреждение, выстрелил еще раз и увидел, как от попадания дроби полетели перья, и утка упала в лесу среди деревьев.

Боясь упустить трофей, Андрей разделся и полез в воду – утку могло отнести от берега. Вода холодная, Пермский край – не Сочи! Бр-р-р!

Он дотянулся до кряквы и выбросил ее на берег. Выбрался на землю, отмыл ноги от ила, оделся. Надо было искать вторую утку – будет чем перед друзьями похвастать.

Мысленно представив себе траекторию полета и снижения утки, он направился к предполагаемому месту ее падения. А в душе – ликование, радостные чувства переполняют грудь. Он жив, здоров, охотится! И ружье при нем – не осталось на ушкуе, захваченном мордвой. Андрей уже почти уверился, что все – сон, галлюцинации.

Он вошел в лес, осматривая землю. Потом поднял голову – вдруг сбитая им утка зацепилась за ветки? Среди деревьев увидел что-то темное, и сердце забилось, как пойманная птица. На мгновенно ставших ватными ногах он медленно приблизился. Черт, черт, черт!

Среди деревьев лежал на боку полуразвалившийся фюзеляж самолетика «У-2», недалеко – оторванные крылья. Перкаль был ободран, как ребра, просматривались фанерные шпангоуты.

Он уже знал, что увидит там, в кабине, но все равно подошел ближе. В обеих кабинах были видны скелеты в истлевших одеждах. Страшно и жутко было смотреть на свои останки. А может, это настоящий Алексей Кочетов, несколько дней жизни которого Андрей прожил?

Ему стало плохо, закололо сердце, закружилась голова. Во рту – сухо, внезапно перестало хватать воздуха. Сроду сердце не беспокоило, он даже не знал, где оно находится.

Так он стоял долго, не меньше получаса – ноги как к земле приросли. Смотрел на самолет, на останки летчика, сопровождающего – или на свои? Мороз шел по коже.

Через некоторое время Андрей пришел в себя, повернулся и запнулся о деревянный ящик. На нем едва заметно проступала надпись краской: «Партия № 3. 1947 год». Золото. Да будь оно проклято! Одни несчастья от него! Не возьмет он ничего и парням не скажет.

Пусть все идет своим чередом. Может, когда-нибудь повезет случайному прохожему, найдет он эти ящики. Но это будет уже его судьба.

За озером раздались выстрелы. Парни охотятся. По берегу Андрей направился к ним. Он ликовал – жив, в своем времени, друзья рядом! А что еще человеку для счастья надо?