Я к тому, что страшен тот человек, кто тяжести этого трупа на себе не чувствует. Боюсь я таких".

Снова пауза. Наконец, Ященко проговорил: "У нас в "Антее" таких нет. А потому нет у нас и криминала..."

И опять пауза.

"Есть, - прокашлявшись, сказал Алексей.
– Я не чувствую..."

"В смысле?
– не понял Тихон.
– На тебе есть труп?"

"И не один. Тогда в Шатое я настрелял не знаю скольких. И в Цхинвале палил от души, а те - падали. Так что...".

Шеф хмыкнул: "Так это же другое дело!"

Прижмурил глаза, снова взглянул - как-то испытующе:

"Вот скажи... Они к тебе приходят? Эти твои покойнички? По ночам, скажем, во сне..."

Алексей подумал.

"Нет, не было. Сам удивлялся..."

"Вот именно, - чуть назидательно, будто школьный учитель, протянул Ященко.
– И не явятся. Потому как там ты не в людей стрелял!"

"Как это?
– изумлённо воззрился на него Алексей.
– А в кого же?"

"А стрелял ты, друг дорогой, в оружие!
– воскликнул Ященко.
– Которое стреляло по тебе! Вы там все не люди были... не человеки. Тебя бы завалили... прости. И ты бы ни к кому не являлся. Не знаю, как это происходит там, - он ткнул большим пальцем вверх и куда-то за спину, словно указала на большое начальство.
– Но когда люди в бою друг друга гасят, то они как бы и не люди уже. Взял оружие в руки, приготовился стрелять - всё, ты уже не личность под Богом, а боевой комплекс. Вроде робота".

Алексей об этом в своё время думал. После Шатоя. Тогда ведь в самом деле он не в людей палил. Или, вернее, тех, в кого палил, не людьми видел. И именно - да-да, чем-то иным. Слова такого нет... Видел "иным, несущим смерть". И в Цхинвале тогда... Когда грузинские танки останавливали, не о людях же внутри думали. Именно о танках, как об устройствах, несущих смерть. И если ты его не зажжёшь, это устройство, - смерть будет тебе.

А какая принципиальная разница, чем он тебе смерть несёт, тот человек, - танковым зарядом или же кусочком металла, вылетающим из автомата? То есть человек тут действительно не важен.

Он только приставка к смерти.

Действительно! Получается, что берёшь в руки оружие - отчеловечиваешься, что ли... Исчеловечиваешься... И тебя это касается, и твоих бойцов. Тогда, в бою, формируя из них тройки - гранатомётчик и два автоматчика в прикрытие - он ведь в них, честно если, не людей видел. Опять-таки - вооружённые функции. Которые нужно уберечь от гибели не как живых тёплых человечков, а как боевые единицы, нужные для выполнения боевой задачи!

"Иное, несущее смерть".

Получается, что мы, поднимая оружие, - неважно, со справедливыми целями или нет, - выносимся тем самым за скобки человечества?

Не означает ли это также, что мы выносимся и за скобки Бога?

Алексею невольно захотелось перекреститься. Хорошо, что не был он особо воцерковленным. А то с такими мыслями... В толстовцы только идти. Или сразу в монахи...

"Кстати, писали об этом: уже не за горами время, когда именно роботы будут в роли солдат, - помолчав, словно ожидая, чтобы Алексей вникнул, продолжил Ященко.
– Гуманизм настанет, мало не покажется..."

Тихон-то, кстати, истовый православный, подумалось Алексею. Каково ему-то тяжесть своих трупов нести?

Ященко потянулся.

"Ладно, заболтались мы. Пора бы ещё принять горяченького парку, да с можжевельничком, - проговорил он выздоровевшим, даже чуть со смешинкой голосом.
– Это ты, Лёха, молодой ещё, оттого глупостями себе развлекаться позволяешь. Настоящий труп - это когда... По ошибке или по необходимости - но когда он человеком перед смертью предстанет, а не устройством для нажатия курка".

Лицо его затвердело: "Вот я и говорю тебе, Лёха. Претендовать-то ты можешь. Доказал. Но дела у нас бывают такие, что гарантировать тебе отсутствие трупа на плечах я не могу.

Вот и решай сам, нужен ли тебе такой криминал или нет".

И глаза его были на сей раз не стальные. Дождевыми тучами были глаза...

* * *

Когда после баньки сели за стол, махнули по водочке и вгрызлись с лосятину - Ященко был охотник, и сам дом его стоял на краю охотхозяйства в Волоколамском районе, - разговор пошёл уже конкретный. Без лирики.

В нём Алексей уяснил несколько важных вещей.

Первое. Есть масса достойных людей. У некоторых из них в процессе трудовой деятельности возникают вопросы. Которые нельзя или нежелательно решать с помощью МВД или ФСБ. Не потому, что вопросы носят криминальный характер. Просто подчас встречаются щекотливые детали, в кои государство лучше не вовлекать. И опять-таки - не из-за криминальной их природы - а просто в силу ограниченности правового поля, в котором вынуждены работать официальные государственные органы.