"Дело не только в отце, - показал головою Алексей.
– Знаю: ты бы помог. И тогда за него даже легче было бы отомстить. Через возможности нашей конторы. Но не в отце только дело, понимаешь? Я всю мразь эту фашистскую с земли моей вычистить хочу!".

Ященко усмехнулся: "Они считают эту землю своею...".

"Они могут считать что угодно!
– отрезал Алексей.
– Когда человека убивают только за то, что он думает иначе, - это фашисты. А фашистам в принципе нет места на земле. Нет для них своей земли! Не должно быть! А тем более - чтобы она на нашей земле злодействовали!".

Он оборвал себя. Ему вдруг стало стыдно за пафос, который Ященко мог найти в его словах.

"В общем, решил я, - глухо проговорил Алексей.
– Или отпускай, или увольняй. Какие надо бумаги по секретности подписать, всё подпишу...".

Ященко смотрел на него остро, пронзительно. Алексей ответил таким же.

"Ладно, - привычно пришлёпнул шеф ладонью по столу, спрятав взгляд словно в ножны.
– Слушай моё решение".

И задумался.

"Намерение твоё мне не по нраву, но я его одобряю, - высказался он парадоксально после паузы. Впрочем, тут же пояснил свою мысль: - Не по нраву потому, что ставишь своей вопрос против моего. Грозишь увольнением, хотя ты мне нужен. И хочешь ехать на войну, хотя я тебя не пускаю.

Но одобряю потому, что иначе я и сам бы не поступил. И тебя бы перестал уважать, послушайся ты моего запрета. Но я знал, что ты его не послушаешься", - совсем уж нелогично закруглил Ященко.

Ещё один испытывающий взгляд на Алексея.

"Завтра приходи, - наконец, бросил шеф.
– С "бегунком". Тогда и завершим тему".

И размашисто написал на заявлении Алексея: "Согласен". Поставил дату и расписался.

По душе резануло. Всё же с Ященко, "Антеем", работой Алексей как-то сроднился. И сейчас разрыв, вдруг ставший фактом, оказался болезненным.

Но и вариантов иных не было.

Ибо он всё решил.

* * *

На следующий день прежнего напряжения в кабинете шефа уже не было. Мужчины поговорили, мужчины решение приняли. Дальше - разговор по делу.

"Не хотел бы я тебя увольнять, - признался Ященко.
– Но иначе никак. Не должно быть наших людей там, ясно?"

Алексей хмыкнул. Это естественно, что там...

Но шеф понял его неправильно:

"Не ухмыляйся тут! Ломов с Нефедьевым - два дурака! Романтика казачья в голову ударила. Впало им, вишь ты, восстановить бывшую Область Войска Донского. В составе Российской Федерации. Киззяки, мля...

Но они-то ладно - ребята простые. Просто рядовые сотрудники. Казачата простые. А ты - в руководстве. Был", - зачем-то уточнил Тихон.

Алексей дёрнул уголком рта.

"И ещё, - добавил шеф.
– Говорил я тут с куратором. И о тебе в том числе. Значит, установка такая..."

Ященко помолчал. Затем проговорил:

"Приказывать тебе уже не могу. Но сам понимаешь... В общем, считай это рекомендацией. Для твоего же блага.

В общем, Ломов с Нефедьевым у Лозицына обретаются. Это атаман, который провозгласил создание казачьего округа Войска Донского на территории Луганской области. Настаивает везде на том, что в состав ЛНР округ не входит, что сам он - глава независимого от ЛНР образования, а с ЛНР - просто союзник".

Шеф усмехнулся. Затем посмотрел очень значительно:

"Но союзник проблемный. Он засветился ещё в 92-м году, в Приднестровье. С казаками, поскольку сам казак, как видишь, идейный. Но с душком. Во время первой чеченской якшался с Дудаевым, заключил даже договор между Всевеликим войском Донским и Ичкерийской той республикой, которую Дудаев провозгласил. Сам понимаешь, представлял дядька не войско, а самого себя, хоть и назывался атаманом. Да там атаманов тогда было - как блох на дворняге. И в подавляющем большинстве - паркетные. На лошади ездить большинство не умело. Не умеет.

У меня друг один хороший, Павел Мощинков, в запрошлом году конный поход на Париж организовывал - помнишь, может быть?" - переменил он внезапно тему.

Алексей кивнул.

"Так вот. Он сам потомственный казак, из Сибирского войска. Правда, в нынешние казаки не поверстался, ибо презирает. И в чём-то он прав. Это я тебе как казак говорю, отметь!".

Кравченко снова кивнул. Отметил. Шеф был истовым патриотом казачества, но при этом трезвость взгляда и оценок его никогда не утрачивал.

"Ну и, значит, стал он искать, Олегыч-то, казаков для такого похода. Которые на лошади сидеть могли бы и ухаживать за нею. Так не поверишь - едва со всего Дона двадцать пять человек нашёл, которые это умеют! И те - кто тренер конноспортивный, кто в заводе конном какой-никакой опыт получил, кого отец выучил, в колхозе работая. Одному казачку аж 65 лет было, когда в поход уходил! Коротка скамеечка, что называется...".

А, не переменил тему шеф. Просто показал тему через живой пример, как почти всегда делал, когда речь заходила о казаках.