«От хорошей жизни никто в здравом уме не сбежит, не будет жить на улице впроголодь, воровать хлеб и продавать своё тело от безысходности», - пронеслось в голове Дэвида.

Он ещё долго сидел с Джонатаном, баюкая его, как маленького, ласково перебирая мягкие, неровно стриженные прядки.

Бить беременного омегу... он даже представить себе не мог, каким зверем надо быть для этого.

Что-то зрело в его душе, обретало форму, разливалось внутри вместе с полыхающим возмущением, толкало к принятию решения, но какого, он ещё не мог себе ответить.

– 7-

Поздний зимний рассвет застал Дэвида уже на ногах.

Всклокоченный и сонный, натыкаясь на всё подряд, он добрался до кухни, где сварил себе привычный кофе в покрытой неистребимой патиной медной турке, и с огромной кружкой, которая, вполне возможно, задумывалась создателями в роли супницы, сомнамбулой прокурсировал обратно в свою комнату, дабы напечатать, наконец, ту строчку, которая уже продолжительное время вертелась у него в голове и явилась причиной его раннего пробуждения.

Слова бились в его висках, просясь на белый лист и навевали воспоминания о тех замечательных деньках в далёком прошлом, когда он почти постоянно слышал их мерный стук и едва поспевал за течением собственной фантазии.

Проходя мимо гостевой, где провёл ночь Джонатан, мужчина несколько притормозил, заметив краем глаза какое-то движение. Он повернул голову и окончательно замер, чуть не выронив злосчастную кружку. Дрожащей рукой поставив её на стоящий в коридоре высокий, круглый столик, он тихо вошёл в комнату.

Омега переодевался, стоя к нему спиной. Его спина, узкая, с острыми лопатками и выступающими позвонками, представляла собой сплошное месиво из старых и новых ран. Ожоги, следы порезов, пересекающиеся шрамы от кнута или плети, свежие ссадины и синяки.

Дэвид смотрел на это и не верил. Заметив ночью синяк и тонкий шрам, он понял, что парнишка точно сбежал не просто от какого-то собственного каприза. Но он никак не ожидал, даже подумать не мог, что всё настолько плохо.

– Кто сделал это с тобой?
– спросил он осипшим голосом. Сухая глотка выталкивала из себя слова, будто острые камни.

Омега, не замечавший его до этого, испуганно вскрикнул и даже подпрыгнул на месте. Быстро натянул на себя кофту и попятился от мужчины.

– Я... я не заметил вас...
– пробормотал юноша, пятясь, пока не упёрся спиной в противоположную стену.

Альфа шагнул к нему.

Джонатан заглянул в его глаза и испугался ещё больше. В них застыло такое непонятное выражение, что-то на грани гнева и боли, что он подумал, что в чём-то успел провиниться. Может мужчина решил всё-таки наказать его за ночные слёзы или за то, что парень разбудил его среди ночи, или, может, заметил, что с кухни пропали кое-какие продукты. Последнее было, по мнению Джона, наиболее вероятным и он уже начал жалеть, что не успел сбежать до того, как тот проснулся. Кажется, альфа что-то спросил, но омега не расслышал, так глухо и хрипло это было произнесено.

– Простите меня, я всё верну, не бейте только, - пролепетал парнишка, втягивая голову в плечи и готовясь к удару. Он всё никак не мог поверить, что мужчина не будет его бить. Ему попадались неплохие альфы, которые ограничивались грубым трахом и иногда шлепком по губам или подзатыльником, но вот такие странные, которым не хотелось ни бить, ни трахать – ни разу.

– О, Боже! Да о чём ты опять, глупый?
– Дэвид аж поморщился, услышав его слова. Хотя, теперь он понимал, почему мальчик так боится и всё ожидает побоев. У мужчины сердце щемило от жалости к этому юноше. В голове никак не укладывалось, что кто-то мог быть настолько жесток с таким нежным созданием, как омега. У кого только рука поднялась? Подумав об этом, он повторил свой вопрос.
– Кто сделал с тобой такое, скажи мне?

Джонатан смотрел на него с минуту, не понимая о чём тот говорит, а когда осознал, что мужчина, вероятно, видел его обезображенную спину, внутренне напрягся. Ничего не изменится к лучшему, если он расскажет, а вот к худшему – вполне может, если альфа решит вернуть его «домой». Лучше молчать, никто ему не поможет, а то, что уже случилось, всё равно не исправить.

– Вас это не касается, - как можно холоднее ответил Джон.
– Спасибо за помощь и за то что позволили провести здесь ночь. Я больше не доставлю вам неудобства, просто уйду сейчас и вы забудете обо мне, мы больше никогда не встретимся.