Шрифт:
– Библиотекаршу, да?
– Конечно, а почему бы нет?
– Последней моей «библиотекаршей» была Фифи, французская шлюха. У нее еще была татуировка на лобке: «Читай по моим губам!».
Я улыбнулся при этом воспоминании.
– Фифи, точно. Только я что-то не помню, чтобы она считала себя французской шлюхой.
Келли нахмурилась.
– Это библиотекарское выражение. Только она не первая шлюха-библиотекарша с татуировкой в промежности. Ты хоть помнишь, как звали другую?
Я помнил. Констанс была бы отличным двойником для Келли… если не считать татуировки у нее в промежности, гласившей: «Тебе тут, внутри, горячо, или это я тебя так грею?».
– Полагаю, что заслуживаю большей благодарности, – заметил я. – Это нелегко – найти для тебя двойника. Не говоря уж о том, какой тщательный осмотр я должен произвести, раз уж ты так капризна насчет тату и всего прочего.
– Ага, точно. Я верю, что когда дело доходит до проституток, ты подходишь к этому делу со всем пылом.
Между тем Моника, сидящая в заднем углу вэна, подтянула колени к подбородку. По ее щекам текли слезы, губы двигались, произнося слова, которых я не слышал. Потом она, кажется, некоторое время слушала, после чего снова начала тихонько плакать.
– Как ты думаешь, что он ей говорит? – спросила Келли.
Я не имел ни малейшего понятия, и мне было неприятно, что меня это так заботит.
– А эта следующая моя подмена, другой двойник, – сказала Келли. – У нее есть тату?
– Джанин? Пока не знаю.
– Но тебе не терпится выяснить.
– Мое извечное стремление к точности, к деталям и подробностям уже стало легендой, – ответил я. – Бессмертной легендой.
– Точно такой же бессмертной, как триппер, – заметила Келли.
Моника подняла взгляд и посмотрела на меня через окно вэна. И кивнула. Я открыл дверь. И услышал, как она благодарит Виктора. Интересно, что это означает? Она отдала мне телефон. Я приложил его к уху.
– Это Крид, – сказал я.
– Вы… зна…ете, что де…лать даль…ше, – сказал Виктор.
Глава 7
Да, я знал, что делать дальше, но меня разбирало любопытство по поводу двух вещей. И я спросил у Моники, знакома ли она с Виктором.
– Я слышала о нем, – ответила она.
– Это как?
– От моего мужа.
Я кивнул. Значит, Виктор желает ее убить, чтобы за что-то покарать ее мужа. Ну, по крайней мере, это имеет хоть какой-то смысл. Мне, правда, совсем не хотелось задавать уж слишком много вопросов. За вопросами обычно следуют ответы, а ответы ведут к сомнениям, а сомнения могут погубить хорошего киллера, работающего по контракту. Я посмотрел на Келли. Она, кажется, уже была готова взорваться от любопытства, так ей хотелось узнать подробности.
– Расскажите мне про Виктора, – сказал я.
– Не могу. Если я вам про него расскажу, вы меня убьете.
Мы с Келли обменялись взглядами. Келли уже не могла больше терпеть и сдерживаться.
– Этот парень, Виктор… вы полагаете, что он сказал вам, что мы вас отпустим, если вы будете молчать о вашем с ним разговоре?
Моника, кажется, была в затруднении.
– Это шутка? – спросила она.
Келли недоверчиво посмотрела на нее.
– Какой он все же траханый урод! – заметила она.
– Эй, поосторожней на поворотах! – сказал я. – Ты же говоришь о нашем работодателе!
Мы с минуту смотрели друг на друга. Я, конечно, мог бы силой заставить ее все мне рассказать, но мне не хотелось ее пытать. Можно было бы пустить в ход угрозы, но это потребует некоторых усилий, чтобы внушить ей ложные надежды, а это почему-то казалось мне неуместным и неправильным. И я решил больше не заниматься мотивами.
– Окей, Моника, – сказал я. – Вы ничего не рассказали нам о своем разговоре с Виктором или о том, что вас с ним связывает, и это правильно. Я больше не буду вас про это спрашивать. Но скажите мне вот что: почему у него такой странный голос?
– Он квадриплегик. И руки, и ноги парализованы.
Я кивнул.
– И все же, – сказал я, – это не все. Там еще что-то имеется, что-то очень странное.
Моника теперь чувствовала себя немного свободнее, уверенная, что ее вот-вот отпустят. Она перестала плакать, и голос звучал спокойнее и увереннее. Кажется, она даже несколько приободрилась.
– Это, вероятно, потому, что он очень молодой, – сказала она. – И он – карлик.
Мы с Келли поглядели друг на друга.
– Карлик? – переспросил я.