Эдика был не столь удачлив, как Орест. С падением Гуннской империи в 453—454 годах толпы голодных и неприкаянных людей заполнили среднедунайское приграничье Римской империи (см. с. 21). Гунны разрушили нормальный уклад жизни этих народов и вытеснили некоторых из них с мест их прежнего обитания. Так, когда гунны около 370 года впервые появились в Европе, они оккупировали земли остроготов на Украине, но когда империя гуннов рухнула, остроготы оказываются на среднем Дунае: они переместились, пройдя половину Европы. Прежние подданные гуннов были расколоты, разделены и переделены. У них было мало скота и не было земли, и они проводили свою жизнь в разбоях, угоняя скот, устраивая засады и даже сражаясь в битвах с такими же бездомными и голодными людьми, как они сами. В годы суматохи и беспорядка, последовавших за падением империи гуннов, мы лишь однажды встречаем Эдику. В 469 году во время битвы на реке Болиа (современное название не установлено) в Паннонии мы видим его и его сына Гуноульфа (но не Одо-акра) во главе войска скиров, когда они и их союзники атакуют остроготов. Но остроготы победили, и мы больше никогда не услышим об Эдике5. Гуноульф уехал в Константинополь, где быстро поднялся до чина магистра армии в Иллирике, а Одоакр с бандой таких же обездоленных варваров, не принимавших участия в этих событиях, направился в Италию с тем, чтобы попытать счастья в качестве наемника на службе Западной империи. На пути в Италию около 461 года (см. с. 105) Одоакр посетил св. Северина в его келье в Фавианисе в провинции Норик. На святого католического отшельника Одоакр произвел благоприятное впечатление, хотя сам был христианином арианского исповедания. Теперь ему было двадцать с лишним лет, он был бедно одет, очень высок ростом — во время беседы с Северином ему приходилось нагибаться, чтобы не задеть головой потолка кельи, — и, очевидно, был из тех людей, которых трудно забыть. «Иди в Италию, — сказал святой, когда варвар с ним прощался, — иди, и хотя сейчас ты в рубище, но скоро ты осыплешь многими дарами множество людей». Очевидно, варвар глубоко поразил его. Одоакр тоже никогда не забывал Северина. Много лет спустя, когда он стал de facto королем Италии, он написал святому, предлагая выполнить любое его желание. Все, что попросил св. Северин, — это вернуть из ссылки некоего Амвросия, и Одоакр с радостью выполнил это. У нас нет причин сомневаться в том, что Одоакр действительно глубоко почитал св. Северина: ведь Эвгиппий, от которого мы знаем об этих событиях, писал свое сочинение в 511 году, когда и Одоакр, и Северин были давно мертвы и у автора не было оснований их бояться или же льстить им.

Итак, летом 476 года законный западный император Юлий Непот был в ссылке в Далмации, узурпатор Ромул Августул сидел на троне Западной империи, его отец Орест был фактическим правителем Италии, Одоакр поднимался по служебной лестнице в армии, а Эдика был или забыт, или мертв. Юный император как безгласная тень своего отца просидел на троне десять месяцев. Затем войска под командованием Одоакра взбунтовались. Орест был убит в Павии. В городе начались жестокие беспорядки, вызвавшие сильные пожары. Разрушения, видимо, были огромны, так как впоследствии Одоакр был вынужден освободить город от налогов на пять лет6. Молодого императора, красивого и ни на что не способного мальчика, затем сослали в имение Лукулла (бывшего консулом в 74 году до н. э.) в Кампании, недалеко от Неаполя. Несколько столетий назад в этом имении умер император Тиберий. Ромулу Августулу выделили щедрую пенсию в размере 6000 до/й// в год, и больше мы о нем никогда ничего не услышим7. А когда мы в следующий раз услышим об имении Лукулла во времена Папы Геласия (492-496), то окажется, что оно уже стало собственностью дамы высокого («блистательного») положения в обществе по имени Барбария, которая превратила имение или его часть в монастырь. Что сталось с Ромулом Августулом, никто не знает.

1. НозрИев «гости» в Италии

Почему был смещен последний западный римский император? Только один из авторов того времени обсуждает причины его падения, и у нас нет оснований не доверять его объяснению8. “Римская» армия в Италии в это время большей частью, а возможно, целиком состояла не из римлян, а из варваров разного происхождения. По сути дела, нигде нет упоминаний о солдатах-римлянах в Италии 476 года. Войска состояли из туркиллингов (о которых больше ничего не известно и которые, вероятно, говорили на языке тюркской группы)9, германцев, среди которых были скиры, герулы, и других варваров10. Эти солдаты, конечно, знали о том, что и в Аквитании II, Савойе и в других частях Галлии солдаты-варвары живут на положении Ло5р/?с5 и превратились теперь в относительно зажиточных крестьян-сол-дат. Естественно, что они стремились получить землю в Италии на тех же условиях. Они потребовали от Ореста, чтобы он ввел ИоБрИаШаБ в Италии, но Орест отказался это сделать. Причина его отказа не совсем ясна. Я думаю, немногие согласятся с сентиментальным предположением Бари, что Орест «был в достаточной мере римлянином для того, чтобы считать, что земля Италии должна оставаться нетронутой»11. Система расселения, известная как ИозрНаШаз, была введена в Галлии не варварами, а имперским правительством. Целью ее было удовлетворить интересы не варваров, а римлян. Судя по всему, она была в целом доброжелательно принята крупными римскими землевладельцами в Галлии; во всяком случае, нам не известно о каком-либо сопротивлении с их стороны. Почему же тогда патриций Орест рисковал своей жизнью и погиб ради того, чтобы не допустить введения ИозрИаШаБ в Италии? Прокопий нам об этом ничего не сообщает, и мы не можем делать хоть сколько-нибудь уверенных догадок на этот счет. По моему мнению, такая форма расселения нашла поддержку у галльских землевладельцев потому, что их имениям угрожали внутренние враги, а именно крестьяне-бунтовщики. Они предпочли смирных варваров своей-равным и враждебно настроенным крестьянам (см. с. 34 и далее). Однако, насколько нам известно, ничто подобное не угрожало земельным имениям в Италии. Следовательно, расселение варваров на итальянской земле должно было быть навязано итальянским землевладельцам силой. Теодерих подчеркивает, что, пожертвовав частью своих земель, римляне приобрели военную силу, способную их защитить. Он также намекает на то, что, отдав часть своих владений, они обеспечили сохранность всей своей земельной собственности12. Единственным вероятным врагом в Италии были, по-ви-димому, не враждебно настроенные крестьяне (хотя у нас нет доказательств, подтверждающих это), а скорее сами солдаты-варвары. Поэтому условия расселения в Италии были менее благоприятны для «гостей», для ИозрИеЕ, чем они были в Галлии. В Галлии каждый варвар-поселенец получал две трети пахотной земли того имения, где его поселяли, в то время как в Италии он получал только одну треть. Так что слово 1егМа в отношении Галлии означало ту часть имения, которая оставалась в руках первоначального владельца, а в Италии /егД'а — это та часть, которая передавалась варвару. Возможно, это изменение условий поселения было уступкой возмущенным римлянам-землевладельцам Италии, хотя это не более чем догадка.

Как бы то ни было, Орест в 476 году отказал солдатам-варварам в их просьбе, и войска взбунтовались. Одоакр, который, видимо, к тому времени занял среди них высокое положение, пообещал удовлетворить их требования, если они признают его своим вождем. Солдаты согласились. 28 августа в Павии был убит Орест, а Ромула сослали на берег Неаполитанского залива, выделив ему пенсию. После этого Одоакр ввел систему Ио$рИа1Иаз в Италии.

2. Зинон и Одоакр

Каково было конституционное положение Одоакра теперь, когда Ромул быв изгнан, а Орест мертв? По этому вопросу мнения исследователей полярно расходятся. На одном полюсе — Моммзен, который считал, что Одоакр бьш не только королем варваров, но также магистром армии, назначенным на эту должность восточным императором Зиноном. Иными словами, он быв чиновником на службе у Зинона, управлявшим Италией от его имени, как Орест правил от имени Ромула или Аэций от имени Валентиниана III. Противоположной точки зрения придерживался А. X. М. Джонс (А. Н. М. Jones), полагая, что Одоакр был совершенно независимым королем, таким же свободным, как Гейзерих в Африке, не обязанным сохранять верность Константинополю. Италия больше не была частью Римской империи. Джонс убедительно показал слабые места теории Моммзена: в частности, у него нет убедительных свидетельств того, что Одоакр или Теодерих занимали должность магистра армии. И все же я думаю, что Моммзен ближе к истине, чем Джонс со своим тезисом о независимости Италии от власти Вое-точной империи. Италия все еще была частью Римской империи, и никто в то время не считал ее независимым государством13.

Мне кажется, что положение Одоакра было не таким определенным и ясным, как полагают оба эти исследователя. Зимой 476—477 года, как только Одоакр утвердился в Италии, он обязал римский сенат отправить посольство к Зинону в Константинополь14. Послы передали Зинону знаки императорской власти, которые носил Ромул Августул, и объявили, что они больше не нуждаются в западном императоре: Зинон будет править обеими частями Империи. Эти слова имеют важное значение: послы, по сути дела, открыто признали право Зинона быть правителем Италии. Они не только не утверждали, что Италия больше не является частью Империи, а наоборот, они недвусмысленно заявили, что она остается ее частью. Вопрос целостности Империи даже не обсуждался. Далее послы сообщили, что Одоакр — это тот человек, который может защитить Италию, так как он умелый политик и опытный солдат. Они высказали Зинону две просьбы: сделать Одоакра патрицием и передать ему управление Италией. Но титул патриция сам по себе был всего лишь знаком социального статуса, он не нес в себе никакой власти, ни военной, ни гражданской. Такой титул не поставил бы Одоакра на один уровень с великими патрициями Западной империи прошлых лет, такими как Аэций, Рикимер, Гун-добад и Орест. Ведь эти люди занимали высокие военные посты, и именно это, а не статус патрициев давало им власть. Так как послы не просили у императора какой-то определенной военной должности для Одоакра, с высоты которой он мог бы управлять Италией, то их намерение, очевидно, состояло в том, чтобы предоставить самому императору решить, какой пост должен занять Одоакр. Несомненно, они ожидали, что Зинон назначит Одоакра магистром армии: если военачальнику такого ранга присваивался статус патриция, это было равносильно признанию его главнокомандующим.

Послы не стали напоминать Зинону, что существует законный западный император Юлий Непот, которого Орест лишил трона в пользу своего сына Ромула и который все еще жил в Далмации. Зинону и не нужно было напоминать. Посольство самого Непота было в Константинополе в то же самое время, когда там находились посланцы Одоакра. Однако Зинон, хотя и сочувствовал Непоту, был совершенно равнодушен к иностранным делам: у него было слишком много забот дома, и он, конечно, не имел достаточной силы для того, чтобы вмешиваться в решение итальянского вопроса. Поэтому в своих ответах обеим группам послов Зинон занял срединную позицию. Послам законного западного императора Непота он ответил, что он не предоставит ему ни солдат, ни денег для восстановления его на итальянском троне. Послам Одоакра он дал весьма двусмысленный ответ: он дал им указание вновь принять Непота как полноправного правителя Италии. Если же Одоакр желает стать патрицием, он должен обратиться за этим назначением к Непоту, однако если Непот еще не присвоил Одоакру статуса патриция по своей собственной воле, то он, Зинон, сам сделает это! Не-пот — законный правитель Запада, и Одоакр должен вернуть ему его трон, и сможет стать патрицием: вероятно, предполагалось, что он должен будет стать правой рукой Непота и верховным главнокомандующим его армии, хотя Зинон прямо этого не утверждал.

Пока все было хорошо. Если бы Зинон остановился на этом, то его намерения были бы ясны. Но Зинон на этом не остановился. Хотя формально он отказался присвоить Одоакру статус патриция, в письме, которое ему написал, он обратился к нему как к «патрицию», и это, видимо, было еще до того, как у Непота появилась возможность обдумать свое решение по этому вопросу. Таким образом, император обращался к Одоакру как к патрицию, в то время как формально он патрицием не был. Одоакра это, возможно, озадачило. Похоже, он сделал вывод, что он так и не станет патрицием, так как в дошедших до нас документах он никогда себя патрицием не называет. Что касается второй просьбы послов — о том, чтобы поручить Одоакру управление Италией, — то Зинон ничего на нее не ответил. Однако затем он похвалил Одоакра за хорошее начало в деле управления Италией. Похоже, он даже намекнул, что и Непот одобряет то, как Одоакр взялся за эту задачу. Трудно представить, как можно было дать послам Одоакра более расплывчатый и двусмысленный ответ. Зинон дал понять, что его целью было помочь Непоту, но он не сказал ни слова о том, кем будут друг для друга Непот и Одоакр в том случае, если Одоакр позволит Непоту вернуться в Италию15.