5. У нас есть все основания считать, что действия Атаульфа были вызваны теми же причинами, что и действия других вождей в годы, предшествовавшие расселению в Тулузе в 418 году. Когда Атаульф говорил о своих мотивах, он говорил и от имени других вождей. Сколько бы они ни спорили о том, кто из них возглавит новое везеготское государство, они сходились в одном: такое государство должно быть создано. И если в первые годы правления Феодосия эта политика пользовалась поддержкой лишь нескольких вождей, то во втором десятилетии V века уже большинство из них были на стороне этой идеи. В конце IV века везеготы не могли найти лидера для борьбы с Римом, но у нас нет свидетельств того, что в 410-418 годы многие из вождей были настроены так же, как Эриульф за тридцать лет до этого или как Атаульф в первые годы своего правления.

Таким образом, мы наблюдаем плавный, а затем и стремительный распад изжившего себя племенного строя и ряд попыток заменить этот строй новой формой общественной организации. Чем мог народ ответить на политику своих вождей? Согласно клятве 376 года, он должен был продолжать борьбу с Римом до тех пор, пока не овладеет Империей. Но такая политика в конце концов привела бы везеготов к самоуничтожению. У везеготов не хватало военной мощи для того, чтобы сокрушить римлян, даже если бы вожди действительно этого хотели. В течение нескольких веков римской истории многие племена варваров стояли перед подобной дилеммой, и вплоть до 476 года не существовало ни одного северного народа, который бы мог в одиночку справиться с Римом51. Даже если бы везеготам удалось отвоевать у римлян часть земель и удержать их за собой навсегда, они уже не смогли бы вернуться к той жизни, которую вели до 376 года. Сложные социально-экономические условия, в которых они оказались бы, не позволили бы им вернуться к прошлому. Такого человека, каким был Атаульф, никогда бы не устроило то положение, какое занимал в свое время Атанарих. А у рядовых везеготских воинов, по сути дела, не было да и не могло быть своей политики, которую они могли бы противопоставить политике вождей. Как только везеготы вступили в Римскую империю, у них уже не было альтернативы честолюбивым планам Атаульфа.

3. Соглашение 418 года

После того как везеготы в 416 году сдались Констанцию, они воевали против варваров — врагов Рима в Испании. Но в 418 году, несмотря на то что они еще не одержали окончательной победы, Констанций их отозвал и поселил в провинции Аквитания II на западном побережье Галлии между устьями рек Гаронны и Луары. Этот странный поступок, по моему мнению, можно объяснить следующими причинами (сразу оговорюсь, что моя версия оспаривалась другими исследователями):

Еще до появления везеготов в западных провинциях там уже разгорались мятежи. В 417 году имперские войска подавляли восстание армори-ков. По примеру восставших жителей Британии арморики изгнали римских чиновников, землевладельцев превратили в рабов и пытались утвердиться как независимое государство вне Римской империи. Это восстание представляло такую опасность, что римские власти, возможно, предпочли уступить часть богатой Аквитании везеготам, которых они могли контролировать, нежели вовсе ее потерять в борьбе с арморикацами52. Плодородная долина Гаронны сделала некоторых местных землевладельцев богатейшими людьми и обеспечивала продовольствием рейнскую армию. Римлянам необходимо было во что бы то ни стало сохранить этот район под своим контролем. Однако Констанций не пытался использовать везеготов для подавления армориков, так как в этом случае они могли присоединиться к врагу, вместо того чтобы бороться с ним; у везеготов была давняя, уходящая корнями в III век традиция сотрудничества с угнетенными слоями римского населения. Но как только римская армия сокрушила армориков, Констанций поселил в Аквитании везеготов. Условия выделения земель были таковы, что везеготы, защищая собственные интересы, тем самым вынуждены были бы защищать интересы местных землевладельцев-римлян. Констанций выделил каждому везеготскому вождю часть (sors) земельного владения римского сенатора (более мелкие поместья не были затронуты), причем sors состояла мз двух третей пахотной земли и половины пастбищ и лесов, принадлежавших сенатору. Таким образом, каждое поместье теперь кормило двух consortes, или совладельцев, одним из которых был римлянин, а другим — варвар. В 443 году Аэций на таких же условиях поселил бургундов в Савойе, к югу от Женевского озера, а позже эта система была перенесена везеготами в Испанию, где они в конце концов и осели. Такой способ расселения варваров назывался hospitalitasn.

Если верить политическому заявлению Атаульфа, сделанному в Нар-бонне, то вожди варварских племен не собирались после завоевания какой-либо римской провинции наделять землей своих менее состоятельных соплеменников. Маловероятно также, что в Аквитании хватало сенаторских поместий для оказания «гостеприимства» каждому из варваров. Но хотя землевладелец-сенатор делил свою землю только с одним «совладельцем» (consors), нам известно, что на самом деле в поместье жил не один варвар, а больше54. Какие отношения были между варваром-consors и теми варварами, которые также жили в поместье, но не были consortes? Безусловно, права собственности на «варварскую» часть поместья передавались римлянами одному варвару-солуогу, а не целой группе варваров, живших в этом поместье55. Таким образом, можно предположить (хотя вопрос этот не вполне ясен), что варвары-поселенцы жили на земле, принадлежавшей одному из их вождей. Скажем, бургундские кланы еще существовали как таковые в начале VI века, и в одном из бургундских законов упоминается, что члены клана, или faramanni, как их называли, все жили в одном поместье. Правда, faramanni лишь однажды упоминаются в кодексе законов бургундов, однако это не означает, что родство не имело большого значения. Скорее, это означает, что авторы кодекса не хотели это открыто признавать. Если родство не имело значения, тогда зачем законодатели вообще о нем упоминают, пусть даже один-единственный раз56? Поэтому многие исследователи убедительно доказывают, что бургундские вожди поселяли родственников в качестве арендаторов в своих новых савойских поместьях57. Что касается везеготов, то мы не располагаем свидетельствами о том, что в 418 году родство все еще имело для них большое значение, поэтому вполне возможно, что рядовые поселенцы, жившие на землях везеготской знати, были связаны не кровным родством, а чем-то другим. Кроме того, они, как и бургунды, могли быть арендаторами вождей-землевладельцев58. Возможно, конечно, что вождь содержал своих «товарищей» (comit'es) за свой счет или он распределял между ними доходы с земельных участков четырех или пяти колонов59; во всяком случае, он вполне мог себе позволить наделить их землей60. Более того, король мог наградить своих приближенных, передав им часть римских владений, которые теперь ему принадлежали61. Но в основной своей массе варвары-поселенцы, как представляется, стали арендаторами у своих собственных вождей. Везеготская и бургундская знать, как и их римские партнеры, стала теперь землевладельческой аристократией, и их связь с бывшими родственниками приобрела экономический характер.

Так Констанций и Аэций одним махом разрешили сразу четыре проблемы. Они превратили враждебно настроенных кочевников в оседлых и в целом довольных своим положением земледельцев. В качестве союзни-ков-федератов они жили по своим собственным законам и под управлением своих вождей, но при этом обязаны были оказывать военную помощь императору по его призыву. Они не могли иметь никакой власти над римлянами, жившими среди них. Во-вторых, римские власти разорвали возможный союз между захватчиками-варварами и недовольными из местных крестьян. Хотя многие римляне по-прежнему бежали на «свободу» в везеготское королевство в Аквитании62, везеготские землевладельцы вряд ли стали бы теперь поддерживать крестьянские мятежи. В-третьих, римское правительство получило эффективную военную силу, которая могла защитить южную Галлию от восстаний рабов и их союзников в Арморике и в других местах. В начале V века эти восстания наносили Риму огромный ущерб. И наконец, если наша гипотеза верна, то сами варвары оказались разобщенными. Интересы знати разошлись с интересами их соплеменников. Вожди, которые были людьми, ведущими народ за собой, теперь стали землевладельцами, чей образ жизни будет все больше отличаться от образа жизни их племени. Их взаимоотношения с соплеменниками больше не были взаимоотношениями родственника с родственником или соплеменника с соплеменником, теперь это были взаимоотношения землевладельца и арендатора. Таким образом, поселившись в качестве партнеров на римских землях в Аквитании, везеготские вожди тем самым воплотили в жизнь мечты Атаульфа. Атаульф считал, что для достижения целей ему необходимо договориться с Римом. У его преемников цели были те же, и после 418 года они смогли проводить в жизнь законы, не советуясь со своими соплеменниками. Позже мы подробно поговорим о том, как они это делали, о созданном ими государственном аппарате. Однако вопрос, который мучил везеготское общество начиная с 378 года, а именно вопрос взаимоотношений с Римом, так и не был решен. Если большинство вождей и пришли к компромиссу с Империей, то о народе этого сказать было нельзя.

4. От Теодориха до Евриха

В 418 году Констанций столкнулся с одной неожиданной проблемой. Как только договор с везеготами был подписан и началось распределение земли в Аквитании, Валия умер. Политика Валии к концу его правления свидетельствовала о том, что он будет послушным орудием в руках римлян, поэтому смерть его наверняка была для Констанция жестоким ударом. К тому же он, вероятно, почти ничего не знал о преемнике Валии, Теодорихе. Теодорих I царствовал целых тридцать три года (418-451), и сам факт его долголетнего правления говорит о том, что он умел лавировать между обеими частями народа: так, с одной стороны, он был достаточно враждебен к Риму, чтобы не разделить участи Атаульфа и Сегери-ха; с другой стороны, ему удалось умиротворять везеготскую знать и упрочить ее положение как земледельческой аристократии и правящего класса. То, что мы знаем о его деятельности, говорит о том, что к Риму он относился с избирательной и осторожной враждебностью.

В годы его царствования везеготы все еще значительно уступали римлянам в военной силе, и Теодорих никогда не совершал нападений на римскую территорию, не убедившись сначала, что римляне заняты в это время чем-то другим. Когда их руки были связаны борьбой с узурпатором Иоанном в 425 году63, с вандалами в начале 30-х годов64 или с бургундами и багаудами в 436-439 годах65, Теодорих сделал попытки захватить долину в нижнем течении Роны. Правда, как только римляне смогли уделить ему свое безраздельное внимание, они без труда заставили его вернуться в пределы его королевства. И хотя в 439 году, понеся большие потери, Теодорих одержал победу над гуннами Литория, он тут же оказался лицом к лицу со свежим войском Аэция и в итоге вынужден был согласиться на весьма выгодные для римлян условия66. Таким образом, в течение почти всего его царствования договор 418 года, по которому везеготы стали союзниками — федератами Рима, оставался в силе. Вероятно, договор не действовал во время войн 425 года и 436—439 годов, а также какое-то время около 430 года, когда некий везеготский вождь по имени Анаольс действовал в районе Арля. Правда, Анаольс мог быть одним из членов окружения Теодориха, действовавшим без его явного одобрения67. Однако все остальное время царствования Теодориха везеготы оставались союзниками — федератами Римской империи, признавали верховную власть императора и подлежали призыву на военную службу Рима. Правда, за все эти тридцать три года они оказывали Риму военную помощь всего три или четыре раза, но это не означает, что решение поселить их в Аквитании было ошибочным. Римляне никогда не делали попыток пересмотреть это свое решение68 и никогда не проводили военных операций против везеготов, кроме тех случаев, когда те первыми нападали на города в долине Роны. Лишь однажды в 439 году Литорий, желая затмить военную славу Аэция, перешел от обороны к наступлению и преследовал везеготов вплоть до городских стен Тулузы. Однако это было его личной акцией, и вряд ли Аэций ее одобрял. Можно сделать вывод, что в планы официальной римской политики не входило выселение везеготов из Тулузы и прекращение действия договора 418 года. Напротив, римляне были настолько довольны результатами этого договора, что они продолжали добровольно расселять другие варварские племена в других частях Галлии практически на тех же условиях, на которых были расселены везеготы в Аквитании.