Единственный вывод, который можно из этого сделать: Констанций начал расселение везеготов не потому, что боялся неких варваров. Ни один из варварских народов не представлял серьезной угрозы для той части Галлии, что лежала между Гаронной и Луарой, и размещение там военного контингента не могло защитить римлян от «опасных» народов. Если мы хотим найти причину расселения там везеготов, мы должны забыть о варварах Испании, Галлии и Германии. Я предлагаю другую гипотезу, которая полностью объясняет (1) место расселения везеготов, (2) странное время этого расселения, начатого тогда, когда войны в Испании еще не закончились, (3) его форму — странное переплетение интересов римских и везеготских сол.уог/е.у. Угроза, заставившая Констанция поселить везеготов к югу от Луары, исходила от армориков, находившихся к северу от Луары. Констанций боялся багаудов.

Совершенно очевидно, что войско, размещенное в Аквитании II, имело идеальные позиции для защиты от нападения со стороны Арморики. Это вряд ли нуждается в пояснениях. Дата расселения, 418 год, приобретает новый смысл. Великое завоевание Галлии вандалами, аланами и свевами, начавшееся в последнюю ночь 406 года, дало шанс крестьянам Арморики, и они подняли восстание против существующего порядка. Они изгнали имперских чиновников, захватили в плен землевладельцев и основали собственное независимое государство31. Восстание не ограничилось пределами Арморики32, и в течение десяти лет крестьяне сохраняли свои свободы.

Это было самое продолжительное и успешное из всех известных нам восстаний багаудов. Даже если в самой Аквитании II подобных вспышек не происходило, уже то, что рядом с богатыми поместьями южной Галлии шла социальная революция, не могло не тревожить местных землевладельцев. Кто знал, не затронет ли следуюшее восстание и сам «образ Рая»?

В 417 году, за год до расселения везеготов к югу от Луары, Экзуперан-ций подавил восстание в Арморике33. Вряд ли можно считать совпадением то, что везеготам было приказано прекратить войну в Испании и поселиться на границе с Арморикой именно в тот год, когда Экзуперанций сломил сопротивление багаудов. Несомненно, Констанций не мог использовать ве-зеготских федератов для борьбы с багаудами в 416 и 417 годах, в то время как с варварами они тогда могли сражаться. Дело в том, что с момента перехода через Дунай в 376 году везеготы были тесно связаны с бунтующими римскими крестьянами и солдатами. Если бы Констанций попытался использовать их для борьбы с багаудами Арморики, то вполне возможно, они не только не стали бы бороться с врагом, но, напротив, объединились бы с багаудами в борьбе против общего врага. Перед тем как использовать везеготов в борьбе против багаудов, Констанций решил дать им долю богатства, которое они должны были защищать: их интересы должны были быть неотделимы от интересов аквитанских землевладельцев. Экзуперанций стал одерживать верх над багаудами в 417 году. К концу этого года или в начале следующего он, вероятно, выполнил свою задачу. В соответствии с планом багауды были немедленно отозваны из Испании и расселены в Аквитании II таким образом, что они не могли защищать свои собственные интересы, не защищая при этом интересов римских /кирт/ез. Только так мы можем объяснить не только выбор места расселения, но и его дату, а также странное соседство варваров и римлян на землях Аквитании II. Эта гипотеза также объясняет, почему инициатива исходила от римского правительства, и почему крупнейшие землевладельцы Аквитании приветствовали появление сопяоПез, несмотря на потерю части земель и на те неудобства, которые им доставляло их присутствие. Теперь нам понятно, почему для расселения был выбран такой важный регион, как Аквитания, а не какое-то далекое приграничье, не имеющее экономической ценности. Аквитания была выбрана именно по причине своей экономической важности. Также понятно, почему везеготы были расселены именно в 418 году, а не в 416 или 417 или, например, в 419 или 420 годах.

У нас есть также все основания предполагать, что это был не единственный случай, когда римские власти селили варваров в Галлии для противодействия багаудам Арморики. Мы видели, что группа аланов во главе с королем Гоаром была расселена в окрестностях Орлеана в 442 году или незадолго до него. К счастью, мы можем на мгновение увидеть, как эти аланы вступают в бой по заданию имперского правительства. Когда около 444-445 годов багауды под руководством Тибатто подняли восстание, Аэций призвал Гоара и его воинов выступить против них. Гоар и его закованная в железо кавалерия начали подавлять восстание, но были остановлены Германом, епископом Оксерра, при обстоятельствах, на которых мы не будем сейчас останавливаться34. Вряд ли можно сомневаться в том, что аланы тогда выполняли те обязанности, в обмен на которые они получили земли в Орлеане.

Что касается бургундов, то, как принято считать, их поселили в Савойе для того, чтобы блокировать продвижение на юг аламаннов и защищать от их набегов Арль, Вьен и даже саму Италию35. Посмотрим, насколько оправдано это представление. Мы уже говорили о стратегической ценности Савойи: неужели Аэций пошел бы на риск полной или временной ее потери? В то время для его целей было гораздо удобнее поселить бургундов вдоль линии, идущей к северу или к востоку от Базеля, то есть или в Эльзасе, или же за пограничными укреплениями между Базелем и Констанцским озером. Если считать, что до и после 406 года северная Швейцария уже была оккупирована аламаннами, — а у нас есть все основания в этом сомневаться36, — то почему Аэций не поселил своих федератов на жизненно важной линии от Женевского озера до Констанцского, то есть на швейцарском участке дороги, связывающей Лион с Дунаем?

Высказывалось мнение, что «инфильтрация аламаннов на клиновидный участок территории между Рейном и Дунаем была опасна, так как она угрожала тому району, в котором пролегала эта дорога, в районе Констанцского озера и на территории современной Швейцарии; это вызывало необходимость усиленной охраны дороги, и так возникли мощные укрепления вдоль швейцарско-рейнской границы и на швейцарском секторе дороги»37. В таком случае, почему бургундам не поручили охранять дорогу? Дело в том, что великое аламаннское завоевание середины IV века показало, что их основной удар придется не на Швейцарию, а на Эльзас. В четвертом веке они не только совершали набеги на Эльзас, но и намеревались там поселиться. А когда экспансия действительно началась летом 455 года, то шла она в направлении Лангра и Безансона, очень далеко от Савойи38. Правда, иногда они совершали набеги и в южном направлении, однако нападение отряда из 900 аламаннов на Беллинзону в 457 году вовсе не означает, что восточная или северная Швейцария была ими оккупирована или что они намеревались послать на юг поселенцев для постоянного проживания39. Можно сделать вывод, что хотя, возможно, римские сенаторы позволили бургундам поселиться вокруг Лиона в 456 году (прим. 9), именно после того, как аламанны в 455 году вторглись в Эльзас (если они действительно направили поселенцев в Эльзас в 455 году), все же выбор Савойи как места расселения бургундов в 443 году необъясним, если целью расселения было отражение набегов аламаннов. Савойя никогда не подвергалась набегам аламаннов, и никогда подобной угрозы не было. Войско, размешенное в Савойе, никогда бы не смогло сдержать экспансию аламаннов или успешно защищать от варварских набегов долину Роны и Италию.

Кроме того, если Аэций расселил бургундов в Савойе исключительно с целью сдержать аламаннов, то как быть с возникающим хронологическим несоответствием? Аэций и его гунны сокрушили мощь бургундов в 437 году. Затем на шесть лет бургунды выпадают из истории, ни один летописец о них не упоминает, а Сальвиан, писавший свое сочинение в 440-441 годах и живо интересовавшийся варварами в Галлии, ни разу не говорит о бургундах. Причем это единственный из народов, живших в Галлии или вблизи нее, о котором он не говорит ни слова. Очевидно, они представляли еще меньше интереса, чем даже «трусливые» вандалы. Аэций также практически игнорировал их все эти шесть лет, но затем, кажется, без предупреждения, он их переселил в 443 году в Савойю. Наверняка у него были на то веские причины. Что же случилось за эти шесть лет, что заставило его изменить свое отношение к бургундам, которых его гунны в свое время так жестоко подавили? Может быть, набеги аламаннов на Галлию участились? Если и так, то наши авторы об этом молчат. Летописцы в эти годы обходят аламаннов таким же полным молчанием, как и бургундов. Даже Сальвиан упоминает их только один раз, но и он не говорит, что они стали более опасны. Он упоминает их только в связи с их пьянством. Их политическая деятельность лежит вне сферы его внимания40.

Почему же тогда по прошествии шести лет Аэций все же нашел применение уцелевшим бургундам? Его талант государственного деятеля, возможно, переоценивали, но нельзя спорить с тем, что он был умелым и дальновидным военным стратегом; тем не менее между разгромом бургундов гуннами и переселением бургундов в Савойю прошло шесть лет. Ответ заключается в том, что только к 443 году возникла ситуация, требовавшая незамедлительной защиты Савойи. Когда Аэций покидал Г аллию в 439 году, возобновив договор 418 года с везеготским королем Теодери-хом в Тулузе, он, вероятно, был в общем доволен положением в Галлии. Во всяком случае, великие войны против бургундов, багаудов, везеготов были успешно завершены41. Однако Сальвиан в 440—441 годах писал о неспокойной обстановке в Галлии, вызванной не набегами аламаннов, а ухудшением социально-экономического положения галльских крестьян. Участились массовые побеги крестьян к варварам, особенно к везеготам, а также к багаудам. Сальвиан так много внимания уделяет той роли, которую багауды играли в Галлии, что он, возможно, предвидел в скором будущем новый всплеск движения багаудов. Сам Аэций, возможно, тоже знал, что скоро возможны беспорядки, и, возможно, он расселил аланов Гоара в Орлеане именно в 442 году. По моему предположению, это было сделано для того, чтобы сдерживать багаудов Арморики, то есть в тот год Аэций ожидал взрывов недовольства со стороны беднейших классов Галлии42. Однако в 440 году он расселил аланов Самбиды в окрестностях Баланса, откуда они могли держать под контролем нижнюю часть долины Изера: там они защищали один из основных выходов с той территории, где через три года были расселены бургунды.