…Предлагаю всей вашей группе с оружием перейти в моё распоряжение. В противном случае ликвидирую!

Атаман Тарас Бульба 12 сентября 1942 года.

— Вчера передали его секирники. Просили вручить тебе лично. Что сказать им?

— Пусть передадут атаману — нам с ним не по пути! А насчёт ливкидации, то ещё посмотрим, кто кого ликвидирует! Верно, товарищи?

— Верно!

Ультиматум атамана возбудил во мне ещё большее желание укрепить группу и дать бой бульбашам. Охваченный таким порывом, я объявил:

— Пора в дорогу!

Крепкие рукопожатия, напутствия — и группа тронулась в путь. Оглянувшись, я увидел скорбные лица боевых товарищей Петра Трофимчука и Никифора Янчука, оставшихся на своих постах партизанского подполья. Увидимся ли ещё? Где?…

…За Хмелевским лесом показался луг, пересечённый речкой Ставы.

— Задерживаться нельзя, — торопил я товарищей, — скоро начнёт светать. Погоня не исключена.

Жорж возвратился из разведки. Он сообщил, что недалеко есть брод.

— Что ж, пойдём бродом.

Группу повёл Жорж, шагал он быстро. Мы то спускались к речке, то подымались на крутой берег. У брода сняли обувь и одежду и, разгорячённые, вошли в студёную воду; она немилосердно обжигала тело. Но время торопило. В километре от переправы раскинулся Людвиполь, где были расквартированы каратели.

Переправились благополучно. На хуторе Глубочанка весь день сушили одежду, а с сумерками — опять в поход! Целые сутки блуждали по зарослям, натыкались на вооружённых лесников и браконьеров-охотников. Наконец вышли к Случи — в том месте, где лес прижался к реке. К счастью, Ростислав нашёл лодку. По двое переправились на другой берег; завернули в первый попавшийся хутор. Хозяева — пожилые крестьяне — встретили гостеприимно.

— Мы ничего от вас не хотим, — предупредил я их, — но смотрите: о нашем пребывании здесь — никому ни слова. Надеюсь, расстанемся друзьями?

— Что вы? В обиде не будете. Располагайтесь как дома. Картошки сготовим и по рюмочке найдётся, согреетесь… Небось, с дальней дороги, устали?

День прошёл спокойно. По большаку Людвиполь — Городница проносились автомашины с гитлеровцами, но на хутор никто не заезжал.

— Спасибо вам, люди добрые, — поблагодарил отец хуторян. — Вот вам за продукты, -подал он немецкие марки.

Покинув хутор, продолжали путь к селу Левачи, где отец перед войной работал помощником лесничего.

В воскресенье вечером остановились в лесничевке. Хозяйка приготовила ужин. Не успели уставшие люди подкрепиться, как послышался оклик часового. Оказалось, в соседнем хуторе — свадьба, молодожёны приглашают погулять у них.

— Значит, им кто-то сказал о нас?

— Разве от людей скроешь? — оправдывался посыльный. — Своих защитников мы за десять вёрст узнаем. Мы всегда рады хорошим людям, а плохих бьём!

— Если приглашают от чистого сердца, — сказал отец, — не стоит огорчать молодых.

Киселев и я, в сопровождении Жоржа, отправились на свадьбу. Метрах в десяти от дома новобрачных брат замаскировался.

Гости лихо плясали, пели весёлые песни, и от этого повеяло мирными днями. По нашей просьбе хозяйка накрыла столик в саду. Жених и невеста подошли с подносом, на котором стояла бутылка водки и рюмки. Мы сердечно поздравили молодых, почокались. Но выпить не довелось: в кустарнике раздались ружейные выстрелы. Оглушительными очередями Жорж обрушился на кусты, откуда вели обстрел. Скоро подоспели и остальные партизаны. Прочесали местность, но никого не обнаружили.

Впоследствии выяснилось, что, действуя заодно с шуцманами, бульбаши хотели нас разоружить. Они рассчитывали, что мы на свадьбе запьянствуем и это облегчит расправу.

Нападение секирников огорчило хозяина.

— Ребята, у меня есть несколько гранат, если вам нужно!…

— Конечно!

— Тогда идёмте со мной. Чем пропадать им в земле, лучше для пользы отдам.

С хозяином пошли Бондарчук и Ильчук. Они принесли десять гранат и запас капсюлей к ним, а также несколько сот винтовочных патронов.

— Фронт проходил близко, я подобрал тогда их и закопал, -объяснил крестьянин.

Разделив между собой трофеи и поблагодарив гостеприимных людей, мы попрощались.

…Низко над поляной пролетал транспортный самолёт с чёрными крестами.

Молниеносно родилась дерзкая мысль, и я крикнул:

— Огонь!

Дружными залпами ударили по самолёту, но он, невредимый, взмыл вверх.

— Эх, сбить бы стервятника! — досадовал Киселев.

— Ничего, и так доложат пираты, что на захваченной территории летать опасно.