Уже засыпая, я почувствовала, как мне поменяли полотенце, лежащее на лбу и уже забравшее мой жар, на такое же, только холодное. Получается, теперь именно я ему должна...

Часть 13

В итоге, в течение трех дней, как в сказке, меня выхаживали, поили бульоном, чаем, в общем - лечили. Бульон, на удивление, оказался очень вкусным, то ли Илья рецепт нашел где-то, то ли Настю пригласил тайком, то ли все же умел готовить.

Спрашивать я не решалась, потому что задавать вопрос: "А это ты приготовил?" человеку, который так обо мне заботился, было стыдно. И не важно все это.

На четвертый день моя температура плавно перешла к отметке 36.6 и застыла. Я сильно обрадовалась, я уже не чувствовала себя такой слабой, но до этого момента ходить по квартире мне все равно запрещалось.

– Какое ходить? Лежать и только лежать!
– воодушевленно говорил Илья, для устрашения держа в руках половник.

Так что теперь я свободно передвигалась по квартире, но меня ждал сюрприз - я до сих пор считалась больной, поэтому долго находиться в вертикальном положении я не должна. А у меня уже сил не было лежать, но обижаться на него я не могла.

– Ну а что мне можно-то?
– я, наверное, достала его своим нытьем, спрашивая либо это, либо про мое выздоровление. Только вот Илья стойко терпел, отвечая на все вопросы.

– Тебе можно дышать, жить, моргать, смотреть, ходить в туалет, пить, есть... Ну, книжку почитать можешь, - он улыбался, а я закатывала глаза.

– Ну, Илья!
– я вдруг удивилась сама себе. За каких-то три дня я почувствовала себя уверенней в обществе не просто парня, а пупа всея Земли, точнее, самого классного парня школы (по мнению многих, не моего). Когда я в последний раз с кем-то так разговаривала, кроме родителей? Даже к Насте со Светой у меня была специальная форма поведения.

Почему-то я почувствовала себя изменившейся, словно кто-то залез в душу и что-то поменял. Разве я бы стала так спорить с кем-нибудь? Почему я так себя веду?

Разве я не придерживаюсь образа тихой ботанички?

Пора уже признаться себе, так легче жить. Быть ботанкой, тихоней, которая только и может, что читать заумные книги, отвечать на вопросы учителей, являться их гордостью. Я привыкла, я, как улитка, никуда, можно сказать, не стремлюсь. Почему же это мне надоело?

Я помотала головой. Никогда раньше правильность того, что я делаю, не оставляла никаких сомнений. А теперь я уверена в себе и в то же время не уверена. Я не хочу жить так, как я жила, и теперь мне приходится ставить саму себя перед свершившимся фактом.

– Окей, тебе можно еще разговаривать и улыбаться, - Илья широко улыбнулся.
– Кстати, Лерка звонила, передает тебе привет и желает тебе скорейшего выздоровления!

Мне было приятно слышать это. Улыбка появилась сама собой, только вот возникло некоторое смущение - значит, Лера знает, что Илья за мной... ухаживает? Тьфу, это слишком, скорее... заботится? Нет, это тоже не вариант. Это не те слова, они больше похожи на отношения пары. Он просто присматривает за мной, думая, что виноват в эволюции моей болезни.

Но ведь он же ухаживает, да?

Я, наверное, покраснела, поэтому резко развернулась в сторону шкафа, делая вид, что ищу какую-то книгу. Сделав глубокий вдох, я сказала:

– О, спасибо, - голос вроде не дрожит.
– Если еще раз позвонит, передай ей мои благодарности. И привет тоже.

– Хорошо. Ты как себя чувствуешь-то?
– он, видимо, шагнул ко мне, потому что голос прозвучал совсем близко. Когда я развернулась, пуп всея Земли внезапно наклонился, приложив руку к моему лбу.
– Ты что-то раскраснелась...

– Ну, я... э... Я пойду лягу тогда, я немного устала!
– выпалила я.

– Окей, - он выглядел озадаченным. Но потом улыбнулся.
– Я же говорил, что ты не до конца выздоровела! За тобой смотреть нужно, как бы что не случилось.

Я послушно вернулась в комнату, не забыв прихватить первую попавшуюся книгу с полки, улеглась под одеяло. Что-то было не так, как надо. Наверное, это все болезнь. Да, точно, из-за нее у меня помутнение.