— Нет!

— Элмен?

— Нет, не немец… Я вор, жулик!

Ари захохотал, грозя пальцем:

— Русийя! Ты, Серга, не хитри. Ты русийя. О-о, много дэнэг!

Но Ари не был жаден. Он оказался на редкость добрым и неприхотливым мальчишкой: сам бегал по магазинам, лучшую еду предлагал Сергею и очень обижался, когда тот делил ее пополам.

— Ти, Ага, моя господин. — Он хитровато прищурился, словно бы давал понять этим, что он, в сущности, знает, откуда и кто таков Сергей.

— Алмэк Ари, я не Ага…

Однажды Ари прибежал из города возбужденным. Поглядывая в маленькое оконце, он застрочил как из пулемета. Сергей ничего не понял, постарался успокоить его. Кое-как Ари сообщил: в городе идет демонстрация, опрокидывают американские автобусы, и что это интересно, и что все здешние мальчишки высыпали на улицы, и что им тоже надо быть там. Он схватил Сергея за руку и потащил в город.

Вскоре они оказались на самой людной улице. Ари читал надписи на транспарантах и кое-как переводил их содержание Сергею. Вдруг толпа остановилась, попятилась назад. С подковообразной площади на людей шли полицейские машины. Лающие выкрики радиоустановки. Толпа, вздрогнув, подвинулась вперед. Навстречу ей из машин ударили мощные струи воды. Передних сбило с ног. Пожилая женщина пыталась подняться, но, как только она вставала на колени, полицейский направлял на нее струю, и женщина вновь опрокидывалась, разбрасывая руки. Один мужчина попытался пробиться к ней, но и он был сбит с ног.

— Брат! — закричал Ари, до боли сжимая Сергею руку. — Полиция заодно с америкел! — Ари схватил камень и швырнул в полицейского, но не попал.

— Пчелка, разве так швыряют?!

Бьющаяся в струях воды женщина и орущий во все горло полицейский — все это озлобило Сергея, и он вырвал из рук Ари поднятый камень. Прицелился, швырнул. Полицейский схватился за лицо. Сергей бросился к женщине, поднял, помог ей выбраться из опасного места. От радости Ари аж взвизгнул. Но тут же, заметив, что Сергея фотографирует какой-то субъект, предупредил:

— Бистро! В толпу!

Едва они оказались на тротуаре, возле превращенного в щепы киоска «Кока-кола», на плечо Сергея легла тяжелая рука. Он повернулся: перед ним стоял Венке. Хотя на нем была тюбетейка и серая в клетку сорочка, Сергей узнал его сразу. Они измерили друг друга взглядом. И в этот миг рядом оказался человек с фотоаппаратом. Конечно же, он успел щелкнуть. Это понял и Венке, и Ари, и сам Сергей.

— Пойдем, — сказал Венке.

— Пойдем, — прошептал Сергей.

Ари последовал за ними.

Вышли на пустынную улицу. Не останавливаясь, Венке спросил:

— Разве ты еще не воспользовался моими деньгами?

— Каким образом?

— Купи билет на самолет и куда угодно улетай. Я тебя разыскиваю, Мери. Шредер в этом городе. На кой черт тебе эта демонстрация!.. О, Мери, я и сам не знаю, как мне поступить с тобой! Слышишь, не знаю! Я хмельной от всяких мыслей! Не могу протрезветь… Шредер требует найти тебя живым или мертвым. Но найти!..

Он замолчал, и шаги его заглохли. Сергей поднял голову: вместо Венке он увидел перед собой Ари, смотрящего на него с удивлением.

— Он немес? — наконец прошептал Ари, боясь сдвинуться с места.

— Немец, кажется.

— Ушел он, туда, — показал Ари за угол глинобитного дома.

«Я хмельной от всяких мыслей!» Они приходили к Венке хаотично, подобно морским волнам, накатывались друг на друга. И не было им конца. Мир, который потерпел жестокое поражение, еще кружит его, Венке, в своем неутихающем водовороте. Будто бы того мира нет! Но тогда что же такое Стенбек, Шредер, наконец, таинственный Хьюм, появляющийся в «Лесном приюте» в качестве инспектора центра? Не спешит ли он, Венке, с итоговой чертой? Может, ему только кажется, что Германия никогда больше не совершит великий трюк-возрождение, который она так успешно проделала после разгрома в первой мировой войне? Все это Венке изучал в школе, многое своими глазами видел: разгромленная страна неожиданно быстро начала набираться сил. Крепнуть! Разговаривать с другими государствами тоном диктата. И ее слушали. Уступали ей. Уступка за уступкой…

Эти и подобные им мысли привели Венке к Шредеру. Шредер не проявил к нему особого интереса: он вел себя так, как будто инцидента у границы не было и как будто операция по переброске в Россию Виктора завершилась удачно. Два дня они кутили в гостинице магната альпийских лугов. Потом перебрались в этот город. У Шредера было много денег, в кармане лежали документы на имя совладельца лугов господина Торгмина. Шредер был вне всякого подозрения, его знали некоторые богачи города, и он устраивал торговые сделки. Венке же чувствовал себя прескверно, будто бы окружающие знают о нем все и не трогают его до поры до времени.

Один раз Шредер, куда-то собираясь пойти, спросил:

— Ты его надежно похоронил?

Это он про Шумилова.

Венке тогда без колебаний ответил:

— Да, не воскреснет.

И заметил, что Шредер, вздрогнув, опустил голову, чуть побледнело его лицо.

И вот сегодня неожиданная встреча! Венке полагал, что русский Мери окажется более сообразительным, воспользуется его картой, деньгами. Тем более что граница рядом. Этого не случилось. Тем хуже для Мери. Венке выследил мальчишек, теперь он знает местопребывание Сергея и может исправить свои заблуждения. Венке чувствовал себя в подвешенном состоянии. Мысли о том, что и на этот раз с Германией может произойти тот же трюк и что другие государства начнут слушаться ее, подобно невидимым веревкам держали его как бы на весу — твердого решения он не находил…