счастья или любви. Моё тело принадлежит другому, и я не могу держать свои руки

дальше от тебя, хотя знаю, что это неправильно. Звёзды свыше, меня надо казнить!

– Нет! Нет, я не позволю этому случиться!

– Но ты сделала это со мной.

Она замерла.

– Разве? – прошептал он. – Это всё манипуляции? Трюк над бедным, слабоумным

гвардейцем.

Левана покачала головой и подошла ближе, потянув к нему руки.

– Я так о тебе не думаю.

– Тогда зачем это делаешь?

– Потому что я люблю тебя! А ты любишь меня, но ты слишком…

– Я не люблю тебя! – закричал он, и слова разбили её на тысячу ледяных осколков. –

Или… Я не думаю так. Но ты перевернула мой разум так, что я не могу говорить о

реальности.

Она попыталась выдавить нежную улыбку.

– Разве не видишь? Это любовь. Противоречие эмоций и чувств, приступы страсти,

что нельзя контролировать, чувство сжатия в животе, когда не можешь решить, хочешь

ли убежать от человека или убежать с ним.

Лицо его было напряжено, когда он пытался прояснить слова прежде, чем вновь

закричать.

– Нет, принцесса. Не знаю, что вы описываете, но это не любовь.

Слёзы жгли её глаза.

– Когда ты сказал, что меня нужно защищать от тебя, я не думала, что ты разобьёшь

мне сердце. Когда я… я хотела сделать для тебя что-то, Эврет.

Отстранившись от неё, он запустил пальцы в свои густые волосы.

– Я не хотел, принцесса. Пойми, то, что ты делаешь, неправильно. Так не может

продолжаться. В конце концов, ты устанешь от этой игры, и я буду наказан за то, что

тобой воспользовался. Разве ты не видишь?

– Я сказала, что не позволю этому случиться.

Он опустил руки.

– Думаешь, королева послушает тебя?

– Должна. Она сама крутила романы со стражей.

– Ей не шестнадцать!

Левана обвила себя руками, словно щитом.

– Думаешь, я просто наивный ребёнок.

– Да. Наивный, смущённый и одинокий.

Она заставила себя выдержать его взгляд.

– А красивый?

Он вздрогнул и отвернулся.

– Я красивая, да? Даже невероятная?

– Принцесса…

– Ответь мне.

– Я не могу.

Потому что я права.

Он ничего не сказал.

Левана сглотнула.

– Женись на мне, Эврет.

Его глаза бросились к ней в ужасе, но она оставалась спокойной.

– Женись на мне, и станешь принцем. Она не навредит тебе.

– Нет, нет. Солстайс… Моя Зима…

Его сердце остановилось, и она удивилась своей болезненной ревности.

– Зима? Кто такая Зима?

Он рассмеялся без улыбки, и руки скользнули по лицу.

– Моя дочь. Ты веришь, что любишь меня, но не спросила, как назвал месячного

ребёнка… Это безумие, ты не видишь?

Она сглотнула. Зима. Солстайс. Хотя на Луне и не было времён года, она знала

календарь достаточно хорошо, чтобы чувствовать, как эти слова друг другу подходили.

Она вспомнила нежное, расшитое детское одеяльце.

Он говорил, что никогда не забудет свою жену. Сколько будет жить.

– Зима, - она облизнула губы. – У твоей дочери будут все богатства и привилегии, что

могут только быть у девочки её статуса. Разве ты не желаешь ей счастья?

– Я хочу, чтобы она была окружена любовью и уважением. Не игрой людей в поисках

выгоды. Не тем, что ты хочешь сделать.

Левана сжала кулаки и шагнула вперёд, склонив голову и посмотрев на него.

– У Зимы будет мать, а у тебя жена. И я буду любить тебя больше, чем она.

Дрожа от ярости и решимости, Левана прошла мимо него в сторону дворца. Это

отобрало у него много времени, но он вспомнил, что она принцесса и может быть в

опасности, и последовал за нею

12.

Сопротивление начало покидать Эврета после этого, и Левана надеялась, что он

начал забывать жену. Или не забывать её, но забывать, что она – другая женщина. Его

глаза часто становились пустыми в её присутствии, но когда другие придворные были

рядом, он оставался столь же непроницаем, словно кто-то пропавший. Он ничего не

отдавал. Он был чужим.