— Наверное, — сказал Орк. — Но если бы я стал таким же глупым и докучливым, то был бы только рад, если бы кто-нибудь вправил мне мозги.

— И этот кто-то ничем бы не рисковал, делая это? Конечно, нет! Он бы так и резал тебе правду-матку! Как будто ты воспринял бы его обидные слова спокойно!

Орк промолчал, и Иаджим заговорил снова:

— Не сердись на меня. Я только что встретил тебя после сорока четырех лет абсолютного одиночества, а ты уже кричишь на меня!

— Я только хочу, чтобы ты перестал смеяться, как полоумный. Смейся только тогда, когда есть над чем, вот и все.

— Постараюсь, — пожал плечами Иаджим. — Но после сорока четырех лет, когда страдаешь ежеминутно, ежесекундно…

— И про сорок четыре года больше не ной! — взревел Орк. — Мне надоело! Теперь-то все хорошо! Прекрати жить прошлым! Ты больше не один!

— Я лучше отойду, — сказал Иаджим обиженно и в то же время с комическим достоинством. После этого разговора он еще долго дулся. Он говорил, только когда Орк к нему обращался, и старался ответить как можно немногословнее. Это злило Орка почти так же, как смех. А дважды, внезапно обернувшись к Иаджиму, он поймал его на том, что тот показывает ему язык и делает неприличные жесты.

— Манату Ворсион! — сказал Орк, впервые заметив это. — Тебе сколько тысяч лет-то? А ведешь себя, точно испорченный мальчишка!

— Ничего не могу с собой поделать. Ты поживи сорок четыре года…

— Замолчи! — завопил Орк. — Скажи это еще хоть раз, и клянусь — я тебя брошу! Живи тогда один еще сорок четыре года! А по мне, хоть целую вечность!

С тех пор Иаджим стал воздерживаться от упоминания о сроке, проведенном им на Антеме. Зато постоянно жаловался на всякие пустяки. Стоило ему ушибить палец на ноге — и он распространялся об этом минут пятнадцать, горько сетуя на то, что жизнь к нему так жестока. Одни лишь препятствия и невзгоды у него на пути. Наконец Орк сказал:

— Со мной тоже обходились несправедливо и жестоко — в основном мой отец. Разве ты слышал от меня хоть слово об этом? Так уж устроена жизнь. Терпи. Но не опускай при этом рук. Старайся изменить то, что тебе не нравится. И прекрати ныть!

— Да, но…

— Никаких «но»!

— Тяжелый ты человек, — сказал Иаджим. Глаза у него увлажнились, и он зашмыгал носом. — Не все такие каменные, как ты. У некоторых имеется и плоть, и кровь, и сердце, способное чувствовать, в то время как твое…

— Да веди же себя как взрослый! Или ты уже никогда не вырастешь?

Джима, слышавшего все это, поразила одна мысль. Буквально поразила. Матерь Божья! Да ведь Орк мог бы с таким же успехом обращаться к нему, Джиму Гримсону! Он тоже почти всю жизнь жалуется на судьбу и жалеет себя. И до самого последнего времени не сделал ничего, чтобы как-то решить свои проблемы — только ныл.

Потом и другая мысль ударила его, словно кастетом. Иаджим! А что, если произнести это имя по-другому? Что тогда получится? Я — Джим. Властитель Темных Лесов сам заявил, что я (он) Джим.

Так, может, Иаджим — а значит, и все остальное — только вымысел?

Не его ли, Джим, подсознание подсказало ему имя и характер Иаджима, чтобы показать ему себя самого?

На миг Джим почти утратил веру в реальность многоярусных вселенных. Ему вдруг стало нехорошо, и он ощутил свою невесомость. Мир, на который он смотрел глазами Орка, заколебался и утратил четкость. Свет померк. Джим почувствовал, что его уносит — уносит обратно на Землю. Но он, хоть у него и не было рук, ухватился за что-то — сам не зная за что — и удержался. Свет снова стал ярким, а все окружающее перестало колебаться и прояснилось.

Фрейдистское толкование имени «Иаджим» уж слишком прозрачно. Это просто совпадение. Он точно знает, что этот мир и все, что в нем, столь же реально, осязаемо и грозно, как его родная вселенная.

Хотя, с другой стороны…

Через тридцать два дня после того, как Джима посетили эти мрачные сомнения, Орк с Иаджимом пришли к месту, обозначенному на карте рисунком осьминога. Они не знали, что это то самое место, пока им не встретилась долина, по которой текла, впадая в море, маленькая речка.

Орк брел вдоль берега по щиколотку в воде. За ним шел Иаджим, молча — для разнообразия; слышно было только, как он шлепает по воде в набегающем приливе. Здесь в море было много больших черных валунов футов десять высотой. Орк, проходя между двух камней, лежавших футах в двенадцати друг от друга, вдруг остановился — и закричал.

Что-то ухватило его из-под воды за правую лодыжку И рвануло в сторону ближнего валуна. Орк опрокинулся на спину, его волокло по дну, и зеленая мутная вода заливала ему рот и глаза.