Петр кинулся в снег, скомандовал:

— Ложись! К бою! Немцы!

Партизаны залегли, и поляна сразу огласилась гулким треском автоматов.

Петр моментально оценил обстановку: обида и злость охватили его. Как это они нарвались на немцев, может, где оплошали? Но не было ни секунды на обдумывание своего положения, надо было отстреливаться и ползком отходить к болоту.

Фашистов оказалось много. Они успели обойти поляну и теперь с трех сторон поливали свинцом залегших партизан.

— Огонь! — командовал Петр. — Приготовить гранаты!

Партизаны выискивали цель, били короткими очередями и медленно отползали к опушке.

Гитлеровцы начали метать на поляну гранаты, одна за другой они рвались то ближе, то дальше. И тогда из-за деревьев выбежали немцы и, на ходу ведя огонь, пошли в атаку. Партизаны ответили гранатами, огнем своих автоматов, и гитлеровцы залегли. Стрельба стала реже.

Снова фашисты стали кидать гранаты и опять поднимались в атаку, но огонь партизан плотно прижимал их к земле. Подгоняемые криками офицера, враги упорно ползли по снегу, все ближе и ближе подбирались к середине поляны. Вот они поднялись для броска — и бой вспыхнул с новой силой.

Партизаны кинулись немцам навстречу, стреляли почти в упор, в ход пошли приклады и ножи.

Автомат Петра неожиданно смолк — кончились патроны. Он схватил его за ствол и со всей силой ударил подбежавшего фашиста. Но другой немец наскочил на него сбоку. Петр обернулся и не успел размахнуться, как в грудь ему плеснула струя огня, кинула его навзничь. Деревья вдруг зашатались, закружились в глазах Петра, и все сразу исчезло.

Петр лежал на спине, широко раскинув руки, и, казалось, своим телом прикрывал от врага родную землю.

Весть о гибели группы партизанов-подрывников тяжело переживал весь отряд.

Андрюхин собрал командиров, чтобы вместе разобраться в происшедшем. Он понимал, что никто уже не расскажет о всех подробностях драмы, разрыгравшейся на лесной поляне: очевидцы и участники боя остались лежать там.

Вместе с тем Андрюхин не сомневался в том, что Петр Корнилов мог допустить какую-то оплошность, нарушить строгую инструкцию о том, как надо было вести себя на задании. В чем же была причина столкновения группы с немцами?

Обсудив все обстоятельно, они пришли к выводу, что Петр Корнилов случайно нарвался на один из отрядов карателей, которые прочесывали леса.

На следующий день, словно в подтверждение правильности выводов командира, произошло другое событие.

А все началось с того, что в отряд пришел неизвестный. Как ему удалось найти дорогу к партизанам, никто не знал. Видно, хорошо знакомы были деду Чувашову местные леса, хотя, прежде чем отыскать базу, он долго бродил и наконец наткнулся на сторожевой пост партизан.

— Стой! Кто идет? — Окрик прозвучал в морозной тишине как выстрел.

Чувашов от неожиданности вздрогнул, огляделся. Из-за дерева вышел человек с автоматом в руках.

— Ты кто такой? — Остановивший его парень лет двадцати смотрел на Чувашова с усмешкой, не подозревая, что тот еще более внимательно разглядывает его шапку с красной ленточкой.

— Тебя искал. А ну-ка отведи меня к своим, — к удивлению партизана, строго потребовал незнакомец.

Парень, не сводя глаз с деда, крикнул:

— Румянцев, проводи гостя до старшого.

С соседней огромной ели спустился другой парень, помоложе, клацкнул затвором и недружелюбно сказал:

— Иди, дед, впереди. Вот туда. — Румянцев стволом карабина указал на тропку, теряющуюся в кустах.

Чувашов пришел к партизанам со страшным известием, которое потрясло Андрюхина.

В деревне Холопово фашисты расстреляли тридцать два человека. Тогда дед, конечно, не знал, сколько жителей деревни погибло от рук карателей, но сам факт жестокости был налицо.

— Я-то чудом уцелел, на конюшне был, — еле сдерживая слезы, закончил свой рассказ Чувашов.

— Карателей много было? — помолчав, спросил Андрюхин, раскрывая планшет, в котором лежала карта.

— Не более полсотни с офицером. Да они, фрицы, и теперь еще там. Ночевать, видно, собираются, не торопятся.

— Ближайшую дорогу указать сумеешь? — спросил Андрюхин, прикидывая по карте расстояние от базы до деревни.

— Смогу, — торопливо ответил дед.

— Тогда пойдешь провожатым. И прямо сейчас. Сможешь?