— Прошу вас, вот там разденьтесь и пройдите наверх.

Потом мужчина проводил Сережу по широкой лестнице, устланной мягким красным ковром, на второй этаж. Перед высокими светлыми дверями с золотым орнаментом мужчина остановился, взглянул на Сережу, открыл дверь и, указав рукой, сказал:

— Прошу! Проходите.

— Спасибо, — ответил Сережа и шагнул в просторный, весь залитый солнечным светом Георгиевский зал.

Сережа сделал несколько шагов и остановился, пораженный величественностью и красотой зала. Мальчик вначале растерялся, но быстро взял себя в руки. Осторожно ступая новенькими до блеска начищенными сапогами по сверкающему полированному паркету, он отошел от входа в сторону, заложил руки за спину! стал с любопытством разглядывать вновь прибывающих людей.

А были они все разных воинских званий, и на груди у многих сверкали боевые ордена, медали и даже Золотые Звезды Героя Советского Союза. На них Сережа смотрел с особенным восхищением и думал: «Вот это действительно герои. С чего это меня-то сюда вызвали?»

Однако многие военные с уважением поглядывали на курносого невысокого роста мальчика, который был более приметен среди остальных взрослых и солидных людей, находящихся здесь. Некоторые тепло улыбались ему и что-то говорили между собой, явно о нем.

Сережа чувствовал это, все больше смущался и совершенно не знал, что делать со своими руками. А тут еще вдруг от группы военных отошел пожилой генерал с золотыми погонами и голубыми лампасами, неторопливо приблизился к Сереже, поздоровался и негромко сказал:

— Здравствуйте, товарищ боец.

Сережа встал по стойке смирно, ответил:

— Здравия желаю, товарищ генерал.

— Простите, вы не с Западного фронта?

— Никак нет, товарищ генерал. Я из Вельского района. Из партизанского отряда имени Щорса. Боец Корнилов.

— Очень приятно. Рад познакомиться, — просто сказал генерал.

Генерал подал Сереже руку и крепко пожал маленькую ладошку мальчика, по-отечески улыбнувшись, добавил:

— Вам здесь раньше никогда не приходилось бывать?

— Не приходилось, товарищ генерал.

— Волнуетесь?

— Немножко.

— Ну ничего. Это хорошо. Я, признаться, — шепнул генерал, — тоже волнуюсь. Скажу по секрету: не первый раз меня приглашают в Кремль, а вот всегда волнуюсь. Вас как зовут, товарищ боец?

— Сережа.

— А по отчеству?

— Михайлович.

Генерал, как сыну, положил ладонь на плечо Сереже и, ободряя, сказал:

— Не робейте, Сергей Михайлович. Ваше волнение вполне понятное. Хорошее. И нам, военным людям, оно простительно в данный момент. Вы в своем отряде, наверное, не из трусливых были? Не правда ли?

— Не знаю, товарищ генерал.

— А я полагаю, что вы смелый паренек. Иначе вас сюда не пригласили бы.

Сережа хотел было что-то ответить генералу, поблагодарить за поддержку, но в это время в глубине зала раскрылись широкие двери и в проеме появился мужчина. Он негромко, но четко сказал:

— Прошу, товарищи, всех пройти в приемную.

Генерал обнял Сережу за плечи и повел к раскрытым дверям.

В просторной светлой приемной стояло несколько рядов красных кресел, а напротив, в некотором отдалении от стены, — широкий стол, покрытый золотистой скатертью. На столе ровным рядом были разложены красные грамоты с золотыми надписями, красные орденские удостоверения, поверх которых лежали раскрытые коробочки с орденами.

Генерал провел Сережу в первый ряд кресел и усадил напротив стола, рядом с собой.

Когда все уселись и в зале стало тихо, из боковой двери, справа, вышел коренастый, среднего роста мужчина в очках с металлической оправой, с седыми, коротко подстриженными усами и небольшой бородкой-клинышком.

Сережа сразу узнал Калинина: таким он его не раз видел на портретах.

Лишь только Михаил Иванович Калинин вошел в зал — все присутствовавшие встали со своих мест и дружно зааплодировали. Потом Сережа видел, как к Калинину один за одним подходили военные, принимали из его рук коробочки с орденами и вновь возвращались на свои места. Все виденное и слышанное проходило перед Сережей словно не наяву: настолько глубоко воспринимал он этот незабываемый момент своей жизни.

И даже тогда, когда секретарь назвал его имя — Корнилов Сергей Михайлович, он не поверил услышанному, а воспринял это будто сквозь сон.

Генерал легонько тронул Сережу за плечо и шепнул:

— Ну что же вы, Сергей Михайлович! Идите. Это вас вызывают.

Сердце у Сережки готово было выпрыгнуть из груди, когда он подходил к столу.

А Михаил Иванович вынул из коробочки, которую ему подал секретарь, орден Красного Знамени и, обращаясь к сидящим в зале, произнес:

— Мне доставляет особую радость и счастье вручить эту боевую награду за мужество, героизм и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, бойцу партизанского' отряда товарищу Корнилову Сергею Михайловичу.