научным организациям.

Ответственность национальной науки перед государством, ее

обязанность отвечать на государственные запросы — это главная,

хорошо знакомая нам тема, берущая истоки из советской эпохи и даже

раньше, от российской империи. Острота возникающих здесь проблем

соразмерна степени государственного монополизма и

гиперцентрализации финансирования российской науки. В свою

очередь, монополизм и трудности «контроля эффективности» с

неизбежностью ведут к бюрократизации, запредельному поклонению

формальным показателям, перегруженности ученых отчетностью и т. п.

Принципиальный выход из этого тупика состоит в радикальной

децентрализации финансирования науки. Грубо говоря, прямо из

федерального бюджета целесообразно финансировать только

фундаментальные исследования и соответствующие учреждения (см.

выше). Государственные запросы к прикладной науке естественным

образом появляются в соответствующих ведомствах (оборонных,

связанных с медициной, экологией, образованием, инфраструктурой,

сельским хозяйством, добычей и переработкой ресурсов,

промышленным и технологическим развитием и т. д.). Если с этих

министерств, служб, агентств спрашивается за развитие, требующее

прикладных исследований и разработок (НИОКР), то им и должны

предоставляться финансы на поддержку нужной им науки. Все

нынешние горы отчетности и психоз с индексами публикационной

активности и цитируемости при таком порядке просто отомрут,

будучи ненужными. Заказчик с ограниченным объемом средств и

171

пониманием запроса к науке будет требовать от прикладных

исследований видимого продвижения в проблеме, нужной ему

информации; надо ли объяснять, что такая ситуация гораздо здоровее

бюрократического контроля по любым формальным показателям?

Сказанное вовсе не означает возврата к «отраслевой науке»,

которая хоть и была в советский период слабее академической, но

обладала и своими достоинствами. Ценность свободы познания

обусловливает императив максимальной автономии научных

организаций, а последняя достигается множественностью источников

финансирования: от государственных ведомств, от бизнеса, от частных

фондов, от местных властей, наконец, из федерального бюджета (для

поддержки фундаментальных исследований).

Сопоставление типовой критики реформы РАН с базовыми

ценностями науки, с идеальным образом и соответствующими

императивами демонстрирует существенные лакуны в восприятии

ситуации и перспектив развития даже в интеллектуальном сообществе

(умолчим о бюрократии). Понятно и простительно, что при

столкновении с агрессивным реформированием «сверху» мысли

возникают только о защите, сопротивлении. Однако никто не снимал

ответственности с интеллектуалов — ученых и философов — за

будущее российской науки. Поэтому здесь следует говорить и о

тактике (что можно и нужно делать сейчас), и о стратегии

(направленности на долговременную перспективу и большие цели).

Тактика и стратегия научного сообщества

в условиях реформирования

Тактика здесь — это обозримые, выполнимые задачи

в сложившихся условиях, которые включают рост бюрократической

власти над «научными организациями», ее бурную активность

в требованиях отчетности, попытки изменения порядка оценки

научной деятельности, сокращений, объединений, упор на «индексы»,

«ведущих ученых», «конкурсность» и т. д. Тактические задачи должны

быть сосредоточены на минимизации ущерба для научных

коллективов в этих обстоятельствах, на сохранении главных факторов

научного производства, а также на поиске путей хотя бы частичного

продвижения при имеющихся ограничениях к стратегическим целям.

Стратегия — ориентация на базовые ценности науки и идеальный

образ будущей российской науки, который нужно еще обсуждать и

разрабатывать. В стратегическом видении развития российской науки

следует учитывать принципы множественности сетевых центров,

институционализации пересечения сетей и конкурентности,