умозаключение

Гуссерля,

приведенное

им

в « Логических

исследованиях» (гл. 4), которое можно представить в форме

силлогизма: все логические законы точны и известны a priori; все

психологические законы неточны и известны a posteriori; следовательно, ни один логический закон не является психологическим законом.

Априорность и рациональность истин и верных решений с этой

точки зрения не требует внешних социальных или психологических

причин. Рациональность обусловливает сама себя. Причины

правильного решения задачи рациональны, причины ошибок имеют

психологический или социальный характер.

9

«Пусть психолог скажет нам, почему мы обманываемся; однако, мы

можем сказать самим себе и ему, почему мы не обманываемся» [Ryle,

1949, p. 308, цит. по Блур, с. 168].

Противопоставление внутренней рациональной обусловленности и

внешней фактуальной зафиксировано и в такой формулировке,

восходящей к антискептическим аргументам.

«Если все высказывания фактуально детерминированы и ни одно

высказывание не является абсолютно истинным, тогда само данное

высказывание, если оно истинно, не является абсолютно истинным, но

фактуально детерминировано» [Bottomore, 1956, p. 52, цит. по Блур,

2002, с. 178].

Блур суммирует такого рода взгляды в следующей формуле:

«ничто не заставляет людей делать что-то правильно, но, конечно же,

есть нечто, что заставляет их ошибаться» [Блур, 2002, с. 168].

Обобщение и преодоление предпосылок

О ПРИРОДЕ «ОНТОЛОГИЧЕСКОГО УПРЯМСТВА» И НОРМАТИВНОСТИ.

Общность предпосылок обеих позиций состоит в следующем.

Источник нормативности, т. е. принудительного характера научных

истин, может находиться только в одной из двух полностью

независимых и абсолютно отдельных друг от друга сферах, либо

в сфере идеального (платонизм), либо в сфере социального

(социологизм). Автономия явлений внутри некоторой сферы

(например, идеального) относительно другой сферы (например,

социального) означает принципиальное различие этих явлений по

природе, непреодолимый онтологический разрыв, невозможность

взаимовлияния, взаимопроникновения и совместного действия

закономерностей разных сфер.

Для преодоления этой скрытой предпосылки, общей для, казалось

бы, диаметрально противоположных позиций платонизма и

социологизма, воспользуемся дюркгеймианским представлением о

социальном характере сакрального.

Вполне очевидно, что истинность, правильность, достоверность

имеют основные признаки сакрального (внешний принудительный

характер, требование уважения, недопустимость нарушения правил).

Сакральное же — продукт особого ритуального взаимодействия

в сообществах. В интеллектуальной деятельности в роли таких

ритуалов выступают лекции, доклады, диспуты, демонстрации данных,

критика и ответ на критику [Коллинз, 2002, гл. 1].

Сакральное, воспринятое индивидом в качестве собственной

установки (ценности, убеждения), будучи социальным продуктом, тем

не менее, обретает собственную принудительную силу и может

приводить даже к поступкам, направленным против интересов и

требований реального сообщества. Однако и при этом социальность не

исчезает, но трансформируется в ориентацию на воображаемое

10

идеальное сообщество («коалицию в разуме» по Коллинзу),

признающее правомерность действий в соответствии с правилами

сакрального (например, логическими законами).

Итак, социальная природа нормативности истин не является

несовместимой с наличием особой автономной логики получения этих

истин. Автономия идеального надстраивается над социальными и

психическими процессами. Важно, что степень этой автономии

является переменной. Она максимальна для математики и логики,

весьма высока для математизированного естествознания, ниже

в биологических и социальных науках, минимальна в гуманитарных