– Не хочешь - не слушай!
– сердито заявил Федя сестре.- Ох, напугала!

– Не буду ваши рас-сказки слушать и ужинать с вашей крысой не буду!- пищала Вера.

– Так! Хватит капризничать!
– Мать опустила дочь на пол.
– Иди, умойся и марш в постель!

– И пойду,- уже плакала Вера.
– Убегу от Вас! Вы крысу больше чем меня любите! В лес уйду, навсегда!

– Иди-иди! Бе-бе-бе!
– Федя оттопырил руками уши и показал сестре язык.
– А крыса ночью проснется, подбежит к твоим хомякам и всю кровь из них высосет! Ха-Ха!

– Мама! Почему вы с папой родили сначала Федьку, а не меня! Я бы уже взрослая была, сильная, и прибила бы его!
– навзрыд ревела Вера.

– Фёдор, перестань! Вера маленькая! Не дразни ее!- сурово приказала сыну Мать, взяла Веру за ручку и пошла с ней в ванную, умываться перед сном.

Спящую Пенелопу поместили в стеклянный аквариум с опилками на дне. Федя возился около аквариума с крысой и старался получше ее рассмотреть. Подошел Сказочник и накрыл свою спутницу черной тряпкой.

– Так ей спокойнее,- пояснил он Феде.

Пришла Мама и позвала мужчин ужинать. На ужин мамой был испечен большущий пышный пирог с судаком. Мама разрезала его на куски, исходящие ароматным паром и разложила по тарелкам с любимым Фединым салатом из огурцов, помидоров, перца ротонды, с луком, чесноком, базиликом и другой зеленью, приправленным оливковым маслом с перетертыми грецкими орехами. Пить Мама предложила компот из груш и яблок или морс из клюквы. Отец достал из серванта хрустальный графин с коньяком и наполнил им стопки. Взрослые выпили за мир. Отец со Сказочником перекинулись парой фраз о войне, а дальше молча, сосредоточено ели. Мать подкладывала мужчинам куски пирога с салатом и наливала в большие глиняные кружки морс или компот. Все досыта наелись, поблагодарили хозяйку за вкусное угощение и принялись говорить о жизни искалеченной проклятой войной, рассуждая о том, что цивилизация сошла с ума от пресыщенности и гордыни.

– Все, это происходит будто не с нами. Как в ужасном сне.
– со вздохом сказала Мама.

– У людей каша в голове! На черное говорят, что белое, на грязное - чистое и наоборот!- добавил Отец.
– Почему так, господин Сказочник?

– Иногда меня просят рассказать сказки для взрослых. Взрослые тоже нуждаются в сказках. Так вот, удивительно, но дети в большинстве лучше понимают эти сказки, чем сами взрослые! Наверно потому, что детки ближе к истине, и могут еще распознать, где добро, а где зло.

– Я тоже хочу послушать взрослые сказки! Ведь я уже взрослый! Вера спит, а значит, маленьких за столом нет!
– встрял в разговор, до этого уже во всю зевавший, Федя.

Родители и Сказочник рассмеялись.

– Хорошо, - сказал Сказочник,- сейчас я расскажу одну очень взрослую сказку, которую мне поведала моя крыса Пенелопа, тебе уже знакомая.

– А почему все Сказочники приходят с животными?
– перебил рассказчика Фёдор.

– Потому, что Боженька, видя, что людям тяжело, и они часто ошибаются, разрешил зверям подсказывать, как им поступать, что...

– А на каком языке звери говорят с людьми? На зверином? Да? Только, вы, Сказочники, их понимаете?- снова прервал Сказочника Федя.

– На человеческом. Звери разговаривают с людьми на языке людей. Могут слышать и разговаривать с животными не только Сказочники, но все люди. Только не все животные и не всегда разговаривают с людьми.

– А почему я не слышал, как говорят звери? Потому что мне нет восемнадцати?

Федя насупился. Папа с Мамой заулыбались.

– Нет, не поэтому. Я думаю, еще услышишь... Но, впрочем, уже поздно, давай я начну рассказывать взрослую сказку. Итак...

Сказка 1

О гордом художнике

Итак, я познакомился с Пенелопой в монастыре. Туда послушником ушел один мой знакомый питерский художник. Это крыса принадлежала ему. Но в монастырь его с крысой не брали, и тогда мой знакомый позвонил мне и попросил приехать в монастырь и забрать себе крысу, что я и сделал. Этот мой знакомый художник был очень талантлив. Боженька даровал ему гениальность. Его по праву сравнивали с величайшими живописцами мира. Он творил такие полотна, что дух захватывало. Когда он написал Неву, то на полотне вода текла словно наяву. И даже рыбы, будто живые, плескались в картине. На ночном небе, над Петропавловской крепостью сами собой мерцали звезды и всходил месяц. А один раз он так восхитительно и искусно написал собаку (правда, почему-то зеленую и с оранжевыми глазами), что собака... ожила на полотне и ...сбежала. Многие в Питере встречали, но поймать не смогли. До сих пор видимо бегает она по улицам и дворам Северной Пальмиры. Я же видел только полотно, но уже без собаки... Вот так. Художник мой возгордился до невозможности. Я помню, времена, когда он не считал нужным разговаривать со своими друзьями и знакомыми, в том числе и со мной. На звонки и письма не отвечал. При случайных встречах даже здороваться перестал. Он стал богат и знаменит. Общался только с высшим светом. И вот, как рассказала мне Пенелопа, пришла ему тогда в голову безумная идея. "Раз я такой гениальный, -решил он, -то напишу я величайшую картину в мире, а именно запечатлею на полотне весь мир как он устроен, во всем так сказать структурном разнообразии со звездами, атомами, электронами, горами, океанами, зайцами, медведями и прочим, ну и раскрою все "смыслы" мира". ("Эх, смысла в нашем мире мало. Все ложь да случайность. Может там, вне его, что-то имеется... Хочется верить..." - с вздохом произнес Отец и опрокинул рюмку. Мать толкнула его локтем, чтобы не перебивал). Сказочник продолжил:

– Крыса тогда умоляла художника, чтобы он опомнился и не брался за такое сумасбродство. Но куда там... художник со злостью пнул бедную Пенелопу ногой, (чуть было не зашиб ее) и пошел...в храм. С гордостью поставил он свечку перед алтарем и попросил Господа, чтобы Тот соизволил раскрыть ему тайну мира. Чтобы художник стал свидетелем творения мира и запечатлел бы этот миг на своем великом полотне, раскрыв Промысел Божий. Поехал из храма в ресторан, основательно поужинал, после распорядился, чтобы отвезли его на виллу, на Каменный остров. Выгнал вон всю прислугу, даже охрану не оставил и улегся спать прямо в мастерской. "Про меня же забыл.
– рассказала крыса.- Я тоже, тайком в мастерскую пробралась. Ночью ни с того ни с сего над Каменным островом поднялась ужасная буря, какой Питер не знавал со времен Петра. Страшные молнии ежеминутно пронзали мрачное небо над островом... У меня вся шерсть наэлектризованная дыбом встала. Сердце от страха в хвост ушло.
– вспоминала Пенелопа.
– А хозяин храпел на диване, будто ничего и не происходит. И вдруг, вижу, подымается тело хозяина с дивана и давай стоя летать и кружиться по мастерской, сбивая мольберты, рамы, кисти, банки с красками. Ух, какой беспорядок сотворился. Тут я от страха, помню прыг на живот хозяина, когда тот мимо пролетал, и под майку ему спряталась. А он, будто этого и ждал, кувыркнулся в воздухе и, точно ракета, разбив головой стекло вылетел через окно и приземлился на спину в саду. Хорошо, что мастерская на втором этаже была, не высоко падать. А в следующую секунду сотни молний ударили в виллу хозяина и били в нее еще и еще, пока камень в вилле не оплавился. А с ней сгорели и все полотна художника, так как он накануне забрал их с музеев, выставок (даже дареные: под разными предлогами одолжил на время) и перевез на свою виллу. Утром приехали: полиция, пожарные, скорая, депутаты, журналистов куча. Ахают, охают. Пытаются поговорить с хозяином. А он сидит на лавке в плавках и майке, со мной на руках, смотрит в одну точку и молчит, ни на что не реагирует. Махнули рукой, решили - свихнулся, видно, человек, трагическая вышла у гения судьба. Ну и разъехались. Врачи осмотрели хозяина. Отделался он мелкими порезами, царапинами и гематомами. (Со мной, понятно, все нормально. Живот-то у хозяина добрый и мягкий.)