На сей раз он не стал поправляться. Осушив кубок одним глотком, швырнул его в незапертую дверь и гораздо тише пробормотал:

– Ошибаешься, благор-р-родный сэр, есть тут драконы. Есть!

Ухватив шлем за поредевший плюмаж, Рыцарь кое-как надел его, потом неловко накинул на плечи плащ и даже когтем попытался соскоблить грязь, но потом плюнул и, ухватившись обеими руками за крестовину меча, потянул на себя. Лезвие вышло легко, оставив в стене узкую щель, а на полу - свежие следы известки.

– Др-р-ракона мне!
– заорал Рыцарь, неловко взмахнув обретенным оружием.
– Дракона, машу вать!

Сегодня он вышел за дверь и даже спустился на три ступени, цепляясь одной рукой за перила, второй - придерживая меч. Лестница уходила вниз, исчезая в темноте, и Рыцарь уже тише, почти шепотом, преодолевая всегдашнюю свою нерешительность, произнес:

– Дракона...

Снизу вдруг заревело, заставив шарахнуться и прижаться спиной к камням.

– Есть драконы, - рука ощупывала пояс в поисках фляги.
– Есть!

Темнота больше не ревела, наоборот, стало тихо-тихо, и только где-то высоко вверху, там, где обитало желтое пятно света, вдруг что-то звякнуло. Раз, другой, третий...

Рыцарь подошел к краю, наклонился и...

В пяди от головы пронесся дракон. Он был огромен и прекрасен, ибо только таким надлежит быть дракону. Впрочем, каким он был на самом деле, Рыцарь не успел разглядеть.

– Существуют!
– победно сказал он, швыряя меч в бездну колодца, вслед белой тени. Потом развернулся и бегом, перепрыгивая через ступеньку, понесся вниз. Он больше не боялся упасть.

Он боялся, что и вправду убил своего дракона.

Ступень третья: над.

– Вы представляете, он заявил, будто я разбила ему сердце! Да, да, так и заявил! По-моему, он чересчур много себе позволяет. Как? Вы полагаете иначе? Я слишком строга? Право слово, не знаю...
– Принцесса надула губки.
– Вы, мисс, совершенно не представляете, что это за тип! Он горазд говорить...

Рыбье лицо камеристки оставалось равнодушным. До чего же она скучна: одутловатая, седовласая, растрепанная. И до чего бледна! А бледность, право слово, уже не в моде.

– Вы, мисс, зря за собой не следите!
– с укором сказала Принцесса и, взяв из креманки уголек, подчернила бровь.
– Потому никто и не добивается вас!

Провела по второй брови, дунула на ладонь, подняв облачко черной пыли, вздохнула.

– А только представьте, как это могло бы быть... он - прекрасный рыцарь, безответно влюбленный, готовый на любой, самый безумный подвиг в вашу честь. Голову дракона! О да, попросите у него голову дракона! И если он и вправду влюблен, то...

Уголек на место, жаль, что пудры совсем не осталась. Коснуться невзначай пуховки, и зеленой склянки из-под духов, и китайской шкатулки с янтарным драконом. Что выбрать сегодня? Розовый жемчуг? Ах нет, жемчуг тускл. Изумруды? Рубины капельками алого огня? Или никаких украшений? Пожалуй, да, это подчеркнет ее изящество и естественность - она нынче в моде.

Принцесса закрыла шкатулку и, отодвинув ее на самый край туалетного столика, капризно сказала:

– И не нужно меня укорять бессердечием! В конце концов, мисс, одним поклонником больше, одним меньше - не велика разница. Кстати, вы не обратили внимания, до чего здесь душно? Я, пожалуй, прогуляюсь. И да, это всего-навсего прогулка, а не... свидание.

Камеристка, дура бессловесная, снова не ответила. Ну и шут с нею, не пристало Принцессе обращать внимание на чьи-то капризы.

Дверь выходила на полукруглый балкончик, огороженный низкими перильцами. Слева от него начиналась лестница, справа вид загораживала статуя голого младенчика с луком. Он хитро щурился и показывал стрелой на ступеньки из розового мрамора, и иногда у Принцессы возникала мысль, что, наверное, следовало бы спуститься, хотя бы из любопытства. Но прилипшая к стенам башни лестница исчезала в темноте, а та казалась плотной и неприятной, как пыль в углах шкатулки.

– Неправда ли, чудесный сегодня день? Что вы говорите? Корона? Ах да, корона...
– Принцесса достала из сумочки золотой ободок и водрузила на голову.
– Так хорошо? Что вы говорите? Громче, пожалуйста, я не слышу! Ах, зеркальце...

Блеснул на солнце осколок стекла, возникший так же, как и венец, из сумочки, и Принцесса, повернувшись лицом к свету, подняла его. Зажмурилась.

И в этот миг по мраморным ступенькам прокатился рев. Звук оглушал, звук заставил вздрогнуть и покрепче сжать осколок в руке. Острая боль и открытые глаза. Капли крови на коже. Отражение.