Керриган заставил себя не рассмеяться над ее наивностью.

— Нужно ли мне напомнить тебе, что зло уже победило. Артур мертв и Камелот в наших руках. Это не сказка, Сирен. Это реальность, здесь нет никаких гарантий.

Сирен отказывалась верить в это. Она посмотрела вверх в эти темные глаза, которые горели силой и вспомнила дикий взгляд волка, который в конечном итоге облизал лицо ее мамы в благодарность.

“Доброта — это ключ, моя Сирен. Она и твоя смелость спасут тебя”.

Девушка открыла свой рот, чтобы поспорить, как внезапно огромной силы удар сотряс замок. Настолько мощный, что даже стены застонали.

Керриган покачнулся к ней.

— Что это такое?

Керриган не смог ответить, когда еще одна такая же невидимая волна прошла по замку. Он зашипел, упав на колени.

Сирен шагнула к нему. Он зарычал как разозленный зверь, затем хлопнул ладонями по полу.

Его глаза снова загорелись красным огнем, когда он поднялся на ноги.

Сирен пошла за ним, чтобы посмотреть на что-то казавшееся гигантским деревом, которое горгульи держали в своих руках. Они подлетели с ним к щиту, и ударили деревом в невидимую стену, будто тараном в ворота.

Как только дерево коснулось щита, еще один удар прошелся по замку, заставляя Керригана отшатнуться назад.

— Что это такое? — снова спросила его Сирен.

Его лицо побледнело, он мрачно и зло рассмеялся перед тем, как ответить:

— Если коротко, наша смерть.

Сирен прищурилась, глядя на него.

— Мне не нравится то, как звучит слово "смерть". Довольно зловеще.

— И вполовину не так зловеще, как будет звучать армия, когда пробьет щит, убьет меня и заберет тебя.

Она наигранно вздрогнула.

— Я могу почувствовать тепло твоего хорошего настроения, милорд. Оно просто переполняет меня.

Керриган даже улыбнулся в ответ на ее саркастические слова:

— Ты всегда такая бойкая перед лицом опасности?

— Ну, пока я не встретила тебя, самой большой опасностью, которую я знала, была возможность разозлить мастера Руфуса. Его гнев несомненно меркнет в сравнении с твоим или Морганы.

Сирен произнесла слова легко и все же они отозвались пламенем возмущения внутри него. Ему не нравилась мысль о том, что ей причиняли боль.

— Он когда-нибудь поднимал на тебя руку?

Девушка отвела взгляд.

Его гнев возрос.

— Сирен ответь мне.

Она пожала плечами и отошла от окна.

— Я его ученица, милорд. Он имел полное право наказывать меня, когда я делала что-то не так.

Керриган взял ее за руку и резко притянул к себе.

— Как именно наказывать?

Когда она подняла взгляд, ее зеленые глаза смотрели сквозь него.

— Как все наказывают ничего не значащих слуг?

Керриган не знал почему, но мысль о том, что другой мужчина касается ее своей рукой, прожигала его как кислота.

— Он бил тебя?

— А это имеет значение?

— Для меня — да.

Сирен посмотрела вниз на его руки. Керриган отпустил ее, поняв, что его хватка, должно быть, причиняет боль.

— Почему? — простодушно спросила она. — Ты неоднократно говорил мне, что не имеешь никакого уважения к моей жизни. Почему же тогда для тебя так важно то, как со мной обращался мой мастер?

Это не должно было значить ничего. Это вообще не должно было заботить его. И все же...

— Почему ты хочешь вернуться к такой жизни?

— Потому что это была моя жизнь, Керриган. Моя. И она была неплохой. У меня были друзья, которые любили меня, — ее взгляд стал мечтательным. — Вэндлин, красивая девушка, работающая в лавке рядом со мной. Она была влюблена в сына мясника, который поставлял мясо госпоже Мод. Еще была Милдред, которая ткала в стороне. Она была не слишком разговорчивой, но часто напевала сама себе. И был Роберт, сын мастера Руфуса, ему в этом году исполнится восемь. Этот немного озорной, но тем не менее хороший мальчуган, частенько, если возникала необходимость, подменял нас.

Он мог расслышать любовь в ее голосе, когда она говорила о людях, составляющих ее мир.

— Но если с тобой плохо обращались...

— Я никогда не говорила, что со мной плохо обращались. Все мы имели один или два выходных. Мы же люди и нас должны прощать за ошибки.

Керриган покачал головой, глядя на девушку.

— Ты меня поражаешь. Сирен. Я никогда не встречал никого с твоей способностью заботиться о других.

Она поднялась на цыпочках, чтобы их глаза оказались практически на одном уровне.