Он, затворил дверь, и под заинтересованными взглядами дам прошёл к столу.

– Тут один художник постарался...
– таинственно сказал он, укладывая папку на стол.

– А что он там "постарался"?
– чуть делано спросила Натин, чтобы заинтересовать всё ещё пребывающую в скверном расположении духа Ольгу. Но это было излишне.

– Да нарисовал нашу Ольгу. В виде натуральной валькирии.
– с каким-то особым предвкушением ответил Василий открывая папку.

Первой увидела картинку Натин. Глаза у неё мгновенно округлились и она весело рассмеялась.

– Какая очаровашка!!!

Восклицание принцессы подбросило и Ольгу, и Паолу, до этого пребывающие в состоянии лёгкой заинтересованности. Они кинулись чуть ли не на перегонки к столу, где Василий уже разложил эскизы.

Внимание сразу же привлекал один, который Василий положил отдельно. Видно итоговый.

На картине была изображена действительно Ольга. Лицо точно соответствовало. Только пропорции тела чуть-чуть изменены в сторону подростковости. От этого она ещё больше была похожа на девочку лет четырнадцати.

За основу был взят её вид на поле перед знаменитым полётом. Но ни голых коленок, ни голых локтей, каковые часто, "для красоты" лепили некоторые художники. Всё закрыто какой-то чёрной, чешуйчатой материей. Видно он так представил полётный комбинезон, который был на Ольге во время полёта. Только слегка дофантазировал до стилизованной воронёной кольчуги. На ногах -- сапоги, отливающие золотом и... с крылышками на ВЫСОКИХ каблуках (вероятно художник торчал с высоких каблучков у дам). На поясе, что-то типа полуплатья. Но скорее всего набедренная повязка в виде декоративного платья.

На на предплечьях тоже какие-то доспехи, отливающие золотом. В руках копьё и щит, за спиной развеваются на ветру красно-золотой плащ и огромная грива золотых волос.

Шлем был почти тот же, что и во время полёта. Правда слегка стилизованный под доспехи валькирии.

То есть получилось что-то типа вот этого:

В номер опять постучали.

– Румата...
– тут же определила Натин.

На пороге стоял действительно Румата-Григорий. С улыбкой до ушей и предвкушением чего-то очень анекдотического.

– Мне тут донесли, - начал он с порога, - что тут как бы нас всех изобразили.

– Положим, не всех, - отозвался Василий, - но обещали.

Григорий прошёл к столу и оглядел разложенные листы.

– А что вас не нарисовал?
– спросил с намёком Григорий у Натин.
– тоже в виде валькирий. Или вы не? Или этому балбесу надо внушить?

– Мы тут все в какой-то мере валькирии.
– философски заметила Натин.

– А мы тогда кто?
– мгновенно заинтересовался Григорий.

Натин игриво прищурилась и ткнула его пальцем в грудь.

– Локи! Твои шуточки, как раз под стать этому богу. Часто очень злые... Для врагов.

– А ты...
– тут она слегка смутилась обернувшись к Василию.
– Ты больше Прометей, чем кто-то из свиты Тора.

– Вот нас и сосчитали!
– беззвучно рассмеялся Григорий созерцая несколько удивлённую физиономию брата.

******

Последнее время пребывания в Париже, братьев всё более стали донимать различные оккультные общества: месмеристы, спириты и прочая публика помешанная на таинственном.

Они быстро смекнули, что если как конфетка, как слоны, присутствуют на их сборище братья, то от публики отбоя не будет. Уже по валу приглашений Григорий понял, что та волна, что он поднял -- как книгами, так и полётами -- скоро может захлестнуть с головой. И, что самое пикантное, отказаться было часто изрядно сложно.

Примерно так же было и с дамами.

Менее всех были "загружены" приглашениями офицеры Воздухоплавательного парка. Всякая официальная муть присутствовала. Но больше для генерала Кованько, нежели для всех остальных. Эти самые "остальные", впрочем, не страдали от избытка внимания и вообще не страдали -- они с превеликим удовольствием гуляли по Парижу.

Оставалось лишь завидовать такому.

Более комично обстояло дело с круговертью вокруг "валькирии" - Ольги Смирновой.

Сначала её запомнили как некое солнечное создание, с наивным взором и с ясной улыбкой. После памятного полёта, она хранила ледяное молчание и больше соответствовала образу той самой чью роль на неё взгромоздили. Гордая, мрачная, холодная.

Впрочем, общая атмосфера сенсаций и шумихи сделала своё дело. Теперь Ольга отбивалась от разных ухажёров, разной степени богатства, а также шизоидности. Успела отказаться от множества предложений руки и сердца, чем заработала уважение у одних, и недоумение у других. Особенно, когда всплыла история с отказом какому-то романтичному отроку "толстого" и богатого графского рода.