Глаза Натин сияли. В том числе и страхом. Неподдельным.

Верн знал, что многие впечатлительные дамочки через некоторое время начинают верить в свои бредни как в реальность. Но эта мадемуазель не была похожа на них.

"Кстати! Ведь у восточных вельможных дам, есть обычай: говорить о себе в третьем лице. А эта шпарит так, как будто всегда говорила именно о себе в третьем лице. И говорит так, как будто рассказывает о себе!
– подумал Верн.
– А что если действительно это была именно она и сейчас пересказывает свои впечатления о братьях?! Хочется верить, но... невероятно!"

– Боится их, но всё равно помогает?
– решил уточнить писатель.

– Всё равно помогает. Потому, что они хотят спасти этот мир. И, что самое главное, через спасение этого мира лежит и её собственное. И их спасение тоже. Они ЗНАЮТ. Они делают. Её мир такого не знал. И даже не предполагал, что какой-то из миров Распада, можно вытащить из уже начинающейся катастрофы. Но они -- уже сделали то, что эту катастрофу "приморозило". Поэтому и те, кого правят тоже, должны быть заинтересованы в том, чтобы им помочь. Ведь это их мир вознамерились спасти.

– Вот значит как! Но почему её спасение "лежит через спасение этого мира"?
– воскликнул Верн, но про себя подумал: "Уж ни наш ли они мир вот так вынужденно спасают? Но тогда... тогда сама последовательность деяний братьев Эсторских выглядит в совершенно ином свете! Особенно их пожелание составить Новую Идею, Новую мораль".

Но не успел он об этом подумать, как сама собеседница подтвердила его предположения.

– Дело в том, что они все тут попали в капкан "мёртвой зоны".
– ответила Натин.
– Есть в мирах такая пакость. И этот мир -- в мёртвой зоне. Чтобы вырваться -- надо сделать звездолёт. И не маленький. Большой. Только с его помощью... с его мощью можно вырваться. И вернуться домой. А это значит, надо поднимать тот отсталый мир и очень серьёзно. Все цивилизации того Мира. Но если поднимать как есть -- аборигены быстро убьют и себя, и тех, кто пытается их поднять. Потому, для того, чтобы поднять, нужна Идея. Нужна новая мораль. Религия, если так можно выразиться...

Натин слегка прервалась, так как Верн задумчиво разглядывал потолок, что-то в уме прокручивая. Но когда он таки оторвался от его созерцания и посмотрел на собеседницу она продолжила.

– Вот тут и можете ввести те самые соображения, что необходимы. И всё будет очень логично построено.

– Но как показать, что реально может настать?

– Картину катастрофы?

– Да.

– Думаю, что можно это же изобразить в виде видений. Снов. Кошмарных снов и видений, когда прогрессоры, видя куда катится мир, представляют что произойдёт если мир не свернёт с этой дорожки. Но надо бы это написать так, чтобы то, что это именно видение, становилось ясным читателю лишь в конце его описания. Описания видения.

Натин замолчала ожидая когда писатель переварит предложенное.

– Вот такая фабула!
– закруглила она, видя что Верн вернулся из своих эмпирей и внимательно смотрит на неё.
– Берёте?

– Обязательно!
– с готовностью подтвердил он.
– Пожалуй, так и будет сделано... Будете соавтором?

– Нет!
– довольно резко воскликнула Натин, но после, уже другим тоном, спокойно пояснила.- Пожалуй нет. Пусть моё участие будет как участие научного консультанта. Ведь это возможно?

– Конечно!

Был уже вечер, но Верн знал, что заснуть не удастся. Поэтому рука машинально потянулась к стопке свежей бумаги, лежащей на письменном столе. Такое надо всегда записывать. По свежим впечатлениям. А они всегда увлекали его. Так что предстояла ещё та ночка.

Он себя поймал, что всё ещё колеблется -- принимать или не принимать те дикие догадки, что витали вокруг братьев и этой загадочной особы по имени Натин Юсейхиме. Ведь всё, что он уже знал, и все истории, что уже рассказаны братьями, напечатаны ими, складывались в очень даже стройную... даже не версию. А историю. К тому же уже сейчас частично очень плотно подтверждённую последовавшими событиями. Всплывавшими фактами, открытиями учёных.

Как бы ни была невероятна эта складывающаяся история, но и события происходящие в мире, особенно вокруг братьев, сами по себе были также достаточно невероятны.

"Так может быть действительно эта самая Натин Юсейхиме... рассказала правдивую историю, выдав её за фантазию?
– подумал писатель.
– Ведь слишком много всего подтверждает её".

И тут наступила пора ещё одного "подтверждения". Довольно неожиданного.

Было видно, что всю беседу, Натин изучает собеседника. И колеблется.

Что-то у неё есть такое, что она боится предъявить. Наконец она решилась.

– Пожалуй, картины катастроф я вам опишу. Отдельно. В письме. Но сейчас я хотела бы вам сделать... тайный подарок. Как аванс.

– Ну что вы! Вы мне уже таких авансов в виде замечательных сюжетов надавали! Куда уж более!

– Есть куда более.
– загадочно сказала Натин.
– Я просто хочу быть уверенной, что все эти сюжеты вами будут осуществлены. В книгах.

– Вы хотите проспонсировать моего издателя?
– не понял Верн.