— Как же я мог забыть? Да, так и есть! Недавно получил личное письмо от молодого Мерата, да! Ты Тобиус из Ривена! Встань, дружище, дай я взгляну на знаменитого тебя!

Тобиус подчинился и сам позволил себе как следует разглядеть Маэкарна Щедрого.

Пожалуй, именно властитель Архаддира являлся тем единственным элементом, который не вписывался в безудержную роскошь кабинета… да и всего Лерьезаля, раз на то пошло. И его несоответствие заключалось не в старом линялом камзоле синего сукна без единой золотой нитки, не в мятых бриджах и чулках, не в удобных растоптанных башмаках, а в самом человеке. Не имея ни одного врожденного уродства, Маэкарн Щедрый все же состоял из отталкивающих внешних черт, которые, идеально сочетаясь, создавали уникально неприятный образ. У него были пристальные близко посаженные блекло-синие глазки, под которыми пухли тяжелые мешки; нос, длинный и тонкий, нависал над губами невероятно острым крючком, щеки висели брылами; испещренная старческими пятнами и вылезшими венами кожа имела сероватый оттенок, под слабым подбородком она сильно отвисала, напоминая морщинистый ком сырого теста; узкий лоб переходил в сверкающую круглую лысину, в то время как на плечи и спину ниспадала густейшая седая грива; шея отсутствовала как таковая, голова просто кривовато сидела на узеньких плечах, одно из которых немного возвышалось относительно другого, а туловище имело форму груши, со впалой грудью и объемистым мягким брюхом; ноги Маэкарна были длинны и тонки настолько, что казалось, вот-вот сломаются под весом тяжелого тела; длиннопалые ладони напоминали жутковатых бледных пауков. Этот человек казался несуразной карикатурой на свой род, и, встреться он кому-то в лесу нагой, его бы приняли за существо совершенно иного вида, но именно его, Маэкарна Зельцбурга, именовали Золотым Королем, самым богатым и влиятельным светским правителем в Доминионе Человека.

— Ты действительно он? Тобиус Моль?

— Это я, экселлент.

— Тот самый?

— Я единственный Тобиус Моль, который мне известен, экселлент.

— Отличный ответ, ахог подери! — воскликнул Маэкарн, после чего смешно дернулся, шлепнул себя по губам и сотворил символ Святого Костра. — Судя по тому, что я слышал о тебе, ты настоящий герой! Позволь пожать твою руку!

Король навис над столом, протягивая узкую длинную ладонь, и Тобиус поспешил с ответным жестом, но поздно вспомнил, что протягивает вперед обездвиженный кусок бронзы.

— Ух ты! Это что, бронза?

— Да.

— Как ты потерял настоящую?

— Бился с Шивариусом. Попытался атаковать его своим жезлом, но он расплавил артефакт прямо в моей руке.

И без того нездоровый цвет королевского лица изменился на зеленоватый.

— Не так давно ее перековали и придали приемлемый вид.

— Она… шевелится?

— Обычно да, но сейчас…

Острый взгляд королевских глазок метнулся к шее Тобиуса, и восторг в них сменился пламенем ярости.

— Эти розаны[50] недоделанные совсем ума лишились! Я сейчас!

Маэкарн двигался вразвалочку, с кряхтением, будто все его суставы были разболтаны и присыпаны песком. Именно так он протопал к картине своей супруги, отворил ее, словно дверь, и на некоторое время скрылся. Вернувшись, король Архаддира сильно пыхтел и вытирал лоб замызганной манжетой, в его пальцах блестел маленький ключик.

— Наемники, дружище, они такие! По крайней мере, риденские маги. Тяжелые времена настали, я не могу больше доверять нашим, родным архаддирским волшебникам, и приходится нанимать выкормышей Гильдхолла! Знал бы ты, каких денег они стоят! Правда, и дело делают исправно, но надо же знать меру!

Скрипнул в замке ключ, и керберит отстал от плоти, оставив на шее Тобиуса заметный красный след. Чувство возвращающейся силы затопило сущность серого волшебника блаженством, он сжал и разжал бронзовые пальцы.

— Благодарю вас, экселлент.

— Ну, другое дело! А то ты был такой бледный!

Бронзовая рука осторожно сжала ладонь короля, отчего тот заулыбался, показывая желтые, кривые, но все еще крепкие зубы.

— Ну, за встречу и выпить не грех!

Маэкарн поспешил к одному из многочисленных портретов и, отворив его на спрятанных петельках, полез в стенную нишу, где зазвенело стекло.

— Экселлент, мы сильно опоздали, но доставили послание. Вы не хотите его прочесть? — спросил Тобиус, косясь на нетронутый конверт, что лежал на столе.

— Я знаю, что там написано, — отозвался король, разворачиваясь с бутылкой прозрачной жидкости и парой хрустальных рюмашек. — Несколько лишних минут погоды не сделают.

Бутыль и рюмки устроились прямо на документах государственной важности, а следом появились тарелочки с разнообразной закуской. Не пролив ни капли, Маэкарн опытной рукой разлил жидкость и передал сосуд Тобиусу.

— За встречу!

Отставать от Золотого Короля маг не стал и опрокинул в себя жидкий огонь. Шехверская водка пятиступенчатой очистки, прозрачная как слеза младенца и крепкая как удар лошадиным копытом в челюсть. В определенных концентрациях эта алхимическая дрянь могла выжигать внутренности.

— Закусывай, закусывай, дружище, — прокряхтел Маэкарн гнусаво, при этом крепко зажимая нос, — о-о-о! Садись.

Король сел сам, разлил по второй — и только тогда начал ломать печати на послании из Ридена. Одно за другим рассыпались защитные заклинания. Некоторое время Маэкарн был погружен в чтение, для чего нацепил на нос золотое пенсне с хрустальными линзами.

— Ну что ж, союзу быть. Поздравляю, ты со своей задачей справился отлично.

— Я бы не сказал. Мы сильно…

— Вы задержались, а не опоздали. В конце концов, вы ведь успели, верно? Союзу между Архаддиром и Риденом быть, и в случае агрессии со стороны Марахога мы сможем защитить наши границы.

— Да… я наблюдал немало военных лагерей, пока двигался к Парс-де-ре-Налю. То же в Ридене.

— Играем мускулами. Я уже вложил в это десятки тысяч полновесных золотых арханов, которые не вернутся в казну, но я потеряю еще больше, если начнется война, а она может начаться в любой момент. Жизни моих людей — вот что я потеряю.