— Не здесь. — Верховный маг шевельнул пальцами, и мир вокруг преобразился. Они оказались посреди леса на бережку маленького пруда. — Здесь. Присаживайтесь.

Рядом с кромкой воды лежал на боку длинный менгир, обросший мхом, на который Илиас Фортуна с видимым трудом опустился.

— Вижу, вам больно.

— Ничего непоправимого, я верну себе и здоровую кожу, и руку. А боль — чепуха.

У Тобиуса было свое мнение о том, что есть боль, но он придержал его. Вид с выбранной точки обзора открывался восхитительный, особенным его делали горы, величественно возносившиеся над древесными кронами вдалеке.

— Это ведь Сельвийские горы, верно?

— Они.

— Однако Сельвийские горы находятся в Дикой земле. Короткий, но высокий массив, прилегающий к западным границам Ридена только самым восточным своим концом. Я еще в первый визит удивился тому, что вижу их посреди страны.

— Да. Кто-то из создателей Тонтуна подумал, что выстроить величественную цитадель на фоне гор было бы просто великолепно, и он не ошибся. К счастью, выращивать настоящие горы не стали, а отправились к Сельвийскому хребту и установили там некий артефакт, захватывающий картинку и ретранслирующий на приемный артефакт, спрятанный в лесу. Эта масштабная иллюзия видна только тем, кто находится в Тонтунском лесу.

— Красиво. А еще я заметил, что и сам Тонтун виден лишь тогда, когда выезжаешь на ту большую плешь.

— Тоже задумка гроганских зодчих. Белая твердыня не видна извне, хотя она так огромна, что ее должно быть видно на сотни лиг округ. Не знаю, зачем это было нужно и кому.

Волшебники немного помолчали, созерцая вид, оставленный им в наследство.

— Он желает получить все.

— Господин?

— Шивариус Многогранник. Он желает получить все. Гильдхолл и власть над гильдиями.

— Пытался использовать вас?

— И мою гильдию. До своей опалы ренегат приезжал сюда и имел разговор с главой каждой из наиболее влиятельных гильдий, в том числе и со мной. Он выбирал тех, кого выгодно было склонить на свою сторону в будущем. Сначала Шивариус решил остановиться на мне, ибо знал о главном стремлении моей жизни — создании Единого Магического Ковена Вестеррайха. Он пытался привлечь меня обещаниями содействия в обмен на некоторые мелочи, но я не пошел на поводу. Хотя соблазн был.

— Ковен?

— Да, Единый Магический Ковен. Я много лет твержу о том, что ради блага магии и тех, кому она должна помогать, магические школы должны вновь двинуться в сторону централизованного управления, вновь стать единым целым. Конечно, меня воспринимают как идиота. Маги, занявшие вершину иерархии в своих магических школах, и слышать не желают об утрате даже мельчайшей толики независимости. Они думают, что находятся в безопасности за волшебными стенами, но последние события доказали, что неуязвимых нет, и что можно совершить нападение на целую магическую школу разом. — Фортуна перевел дыхание, длинные речи утомляли его. — Тогда я смог отбить интерес ренегата к Гильдхоллу, но после изгнания Шивариус стал слать ко мне своих фактотумов, уговаривая, а потом и требуя содействия в деле переподчинения нашего сообщества его воле. Он утверждал, что имеет исключительное право повелевать всеми волшебниками, и что будущее магии за ним, а все, кто пойдет против него, будут сметены.

Архимаг вновь перевел дыхание, а Тобиус почувствовал сильную потребность в глубокой затяжке.

— Я упорно отказывался становиться его орудием и следил за теми гильдмастерами, которые оказались не столь тверды в принципах, — продолжил Илиас надтреснутым голосом, — и он решил наглядно показать, чем чревато его нетерпение. Если бы не вы и Штербен, чар Тобиус, сегодня в нашей крипте оказалось бы намного больше новых гробов. При этом список пропавших без вести волшебников длиннее списка похороненных. Несколько гильдий полностью отсутствовали в Гильдхолле, когда проходил финальный бой за Кубок Гильдий. Совпадение? Не думаю.

— Они все перешли в услужение к Шивариусу и в день резни были предупреждены. — Тобиус туго набил драконью пасть своей трубки, вопреки правилам приличия, прикурил от бронзового пальца, медленно и глубоко затянулся, задержал дым в легких и выпустил через нос. — Все очень плохо.

Маги вновь умолкли, наслаждаясь успокаивающим видом пруда, в котором не отражались высящиеся над лесом горы.

— Я позвал вас в Гильдхолл тогда, чтобы лично познакомиться с человеком, который смог выжить при встрече с чудовищем.

Серый волшебник опустил поправку относительно своего выживания.

— Пять лет назад, — ответил он, — я выступил против того, кого мне не суждено было одолеть, и я был раздавлен огромной неумолимой силой. Никому не желаю такой судьбы, и если вы, господин Фортуна, готовы сразиться с этим чудовищем, я помогу вам чем смогу. Но если вы думаете, что я еще раз осмелюсь открыто выступить против него, дабы оно снова измочалило меня, то вы слишком хорошо обо мне думаете.

— Он ищет вас…

— И все еще не нашел, благодаря тому что я стараюсь не высовываться. В Ардегране мое лицо скрыто ложной личиной либо капюшоном, мое имя знает горстка людей, достойных доверия, а вслух оно практически не произносится. Я прячусь постоянно, даже когда приходится быть на виду. Ренегат же великий маг и еще более великий изверг, поглощенный идеей собственного величия, которую желает воплотить любой ценой. Кто сможет ему противостоять? Не знаю. Да и какая разница, коли его невозможно найти? В любом случае, если решили что-то делать, делайте это быстро, ибо время не на нашей стороне. Шивариус собирает армию волшебников, его тень наползает на Вестеррайх, и страх перед ним сломает слабых духом прежде, чем они заслышат хотя бы эхо его шагов.