— В данном случае жрица луны должна, наверное, облачиться в маску с коровьими рогами? — пошутил я.

— Да, — подтвердил он.

— Значит, потребуются и наркотические вещества? — запальчиво спросил я.

— И да, и нет. Под воздействием мака мы способны воспарить, забыть собственное «я», лучше понять богов и их мир. Мы можем принять наше бытие за бытие богов и обрести иное, более высокое мышление. Это — важно, — закончил он серьёзным тоном.

— Что именно? — спросил я, потому что думал совершенно о другом.

— Обретение. Ты должен обрести любовь, приготовиться. — И вдруг, без всякой связи с предыдущим, он заметил: — Среди женщин, к которым ты благоволишь, есть Гелике. Говорят, ты к ней весьма неравнодушен. Будь осторожен, опасайся её, хотя, — он умолк, подбирая слова, — и твоя иудейка приготовит тебе в своё время неприятные сюрпризы.

Улыбнувшись, я ответил, что твёрдо держу в руках обеих женщин.

— Любовь делает мужчину слепым, — заметил он и возбуждённо продолжал говорить: — Нам придётся возобновить прыжки через быка.

— Не бессмысленная ли это игра? — скептически спросил я.

— Нет, царь. Если ты не воспринимаешь Крит как реальность, тебя всегда будет окружать разлад и раздоры.

— Да и этот так называемый Священный брак не что иное как бессмыслица, — возразил я.

Мы оба взглянули на раба, проходившего мимо нас с двумя амфорами, полными, по всей вероятности, вином. На левом плече раб нёс длинный шест, балансируя привязанными на концах амфорами. Мы следили за покачиванием амфор. Верховный жрец дотронулся до меня рукой:

— Мы не замечаем собственных ошибок и пороков, а только недочёты других, глаз так устроен, чтобы смотреть вокруг себя, а не внутрь себя. В лице другого мы имеем некое зеркало, в котором обнаруживаем собственные недостатки. Подчас мы уподобляемся собаке, которая лает, глядясь в пруд, поскольку ей кажется, будто она видит другую собаку. Критикуя других, мы трудимся над собственным усовершенствованием.

Спустя несколько дней жрец явился в тронный зал, где я собрал нескольких вождей племён и старейшин деревень. После обычных слов приветствия я сказал, что мы прибыли помочь и по истечении немногих лет, которые мы провели здесь, стало очевидно, насколько оживилась здесь успевшая заглохнуть жизнь.

— Торговцы предлагают свои товары, вновь возобновили работу порты, улицы стали проезжими, и восстановлено немало мостов, — констатировал я. — Есть города и деревни, которые сделались доступными благодаря новым дорогам. Уже сейчас о Крите снова вспомнили во всём мире, и клянусь вам, — торжественно заверил я, — что он станет ещё более могущественным и красивым, чем прежде.

Слова попросил верховный жрец. Он повернулся лицом к присутствующим и важно сказал, что в день полнолуния состоится игра с быками.

— Критяне! — воскликнул он. — Многие острова вновь шлют своих девушек, которые будут танцевать перед быками, и своих юношей, которые станут прыгать через них.

Все захлопали в ладоши и закричали от радости.

Когда собравшиеся покинули дворец, я предупредил Манолиса, что приду со своей семьёй, со своими наложницами, чиновниками, солдатами, слугами и рабами.

— Женщины, я убеждён, оденутся по-праздничному. Должны ли они, как встарь, явиться с обнажёнными грудями? — усмехнулся я.

Манолис сделал вид, будто не расслышал моего вопроса.

— Если мы вновь вводим эту культовую игру, мы, — пояснил он, — покажем танцы до и после ритуала, продемонстрируем соревнования и кулачные поединки. Трибуны уже празднично украшены.

— Бык... — задумчиво произнёс я. — У нас, особенно в Микенах, его тоже уже давно считают священным животным. Во время погребения какого-нибудь прославленного воина в могилу кладут сосуд в форме головы быка. Голова изготовлена из серебра, а рога и розетка на лбу — из золота. Позолотой покрывались также ноздри животного и внутренние поверхности ушей.

— Для Крита культовое значение быка имеет давние традиции, — рассказывал Манолис. — Недавно на месте фундамента одного дома я обнаружил останки жертвенных животных. Говорят, что прежде черепа этих животных нередко укрепляли даже на стенах алтарей.

— Вероятно, эти игры с быками имеют мирское происхождение?

— Да, — согласился Манолис. — Однако они почти всегда заканчивались принесением быка в жертву Великой богине, Богине-Матери. Странно, — сказал он, — бык — символ мужской силы, значит, игры с быками свидетельствуют о том, что наша религия носила мужской характер.