— Что же ещё хотел от тебя Манолис? — спросил я с тяжёлым сердцем, немного помедлив.

— Когда я собиралась воспарить в небеса, он предупредил, что с богами я встречусь только в том случае, если отдамся ему по своей воле. Каждый человек стремится к божественному, к воссоединению с силами, которые управляют нами.

Я не сразу нашёлся, что ответить, но потом на память мне пришло высказывание одного старого раба, которого я очень ценил за его мудрость.

«Помни, Минос, — говорил он мне, — то, что движет тобой, словно с помощью незримых нитей, скрыто внутри тебя. Там, глубоко внутри, и есть истинная жизнь. Там причина твоего человеческого бытия. Никогда не путай этого внутреннего человека с окружающей его оболочкой, под которой я подразумеваю тело с руками, ногами и головой. Всё это дано ему от природы».

— И что же? — спросил я её. — Неужели экстаз, охвативший тебя в пещере, до такой степени привёл в замешательство твою душу, что ты отдалась верховному жрецу?

— Сделать меня податливой, словно воск, ему не удалось, — с гордостью ответила она.

— Ты сумела отказать ему? — недоверчиво спросил я.

— Да, — просто ответила она. — Когда он схватил меня, я спросила, видят ли всё это боги и по их ли воле он собирается делать то, что задумал.

— И... — Я едва сдерживал своё нетерпение.

— Он повторил, будто всё, что он делает, совершается с согласия богов и при их незримом присутствии. По мере того как мистическое опьянение всё больше овладевало им, он страстно убеждал меня, что, если я разделю с ним ложе, бог глубоко проникнет в мою душу. Он потратил немало слов, чтобы сделать меня покорной, однако я не могла уже видеть его губ: они сделались влажными, а в уголках рта появилась пенистая слюна. Он попытался насильно затащить меня на ложе, но я не поддалась.

Я никак не мог собраться с мыслями.

— Ты говорила о состоянии опьянения, которое испытывала в пещере во время мистерий. Что это были за мистерии?

Она рассеянно взглянула на меня, а потом принялась следить за бабочкой, порхавшей от цветка к цветку, которые кое-где росли вдоль дороги, которой мы шли.

— Мистерии бывают самые разные. Во время одних происходит инициация молодых мужчин, во время других — женщин. Существует посвящение в жрицы. Самой главной фигурой здесь является верховный жрец, прислуживают ему два или три простых жреца. Через определённые промежутки времени они читают молитвы — мне приходилось принимать в этом участие. Затем девушки, готовящиеся стать жрицами, должны были танцевать. Вино приводило нас в состояние божественной раскованности, и в этом состоянии мы почти произвольно совершали священные поступки и жесты, обнаруживая священную готовность отдаться.

— Отдаться? — испуганно воскликнул я.

В ответ она смущённо улыбнулась, но не отвела глаз.

— Верховный жрец часто повторял, что я должна разделить с ним ложе, якобы это — одно из испытаний. И ещё ему хотелось знать, что я понимаю в любви. — Она опять посмотрела мне прямо в глаза. — На такие вопросы я не давала ответа.

— Почему?

— Я всегда делаю только то, что подсказывает мне сердце, за что готова держать ответ перед самой собой.

— Тогда ты не сможешь поступить несправедливо, — обрадовался я.

— Может быть, не знаю. Впрочем, мне кажется, что часто несправедливо поступает тот, кто ничего не делает. Я имею в виду, что он не оказывает сопротивления и мирится с несправедливостью.

Вернувшись во дворец, я услышал голос Сарры, звавшей на помощь. Доносился он из стоявшего неподалёку дома.

— Подожди, — попросил я Риану и поспешил к открытым дверям. Уже через несколько шагов я увидел Сарру. Она боролась с каким-то человеком. Оба тяжело дышали, осыпая друг друга проклятьями. Противником Сарры оказался мужчина средних лет. Он ударил Сарру палкой, а она в ответ стукнула его кулаком по носу. Мужчина выронил палку и наклонился, чтобы поднять её. Но едва его пальцы обхватили лежавшую палку, как Сарра наступила на них. Мужчина закричал от боли.

В этот момент Сарра заметила меня и собралась побежать навстречу, надеясь на мою помощь. На какое-то мгновенье она забыла про своего противника, и тот воспользовался этим: он поднял палку и нанёс удар по ногам иудейки. Она вытянула обе руки, чтобы защитить ноги, но мужчина ударил её по плечам и по груди. Стоило ей, обороняясь, поднять руки, как он осыпал ударами её живот и бёдра.

— Чего ты хочешь? — в страхе закричала Сарра.

— Наказать тебя.

— Что я тебе сделала? Я тебя совсем не знаю.

— Ты вымотала мне всю душу, — задыхающимся голосом ответил старик.

Сарра опасливо отступала, двигаясь в мою сторону, потом, прижавшись спиной к стене, принялась судорожно шарить по оказавшемуся рядом столику в поисках какого-нибудь оружия. Старик одним прыжком очутился рядом с Саррой и жадно обнял её.

Я перестал понимать себя... Почему я не вмешиваюсь?

Мужчина был вооружён только палкой, я же — клинком, так что превосходство было целиком на моей стороне. Но что со мной происходит? Я почти сладострастно наблюдал, как старик обнимал Сарру, ища её губы. Или мне хотелось видеть, победит ли Сарра?