Леонардо и Лоренцо следили за Мирандолой с постели, где сидели так, чтобы не дать Сандро, если он очнётся, увидеть Симонетту. Мирандола поддерживал Симонетту, иначе бы она упала со скамьи. Комната была темна, хотя в окна проникал пыльный лунный свет и оплывшие свечи горели желтоватым мерцающим пламенем. На другом конце скамьи, против места, где сидела Симонетта, стояла лампа, разливая вокруг собственное восковое сияние. Мирандола придвинул лампу к себе и вынул из складок мантии небольшое зеркальце, которое положил на скамью так, чтобы до него легко можно было дотянуться.

Потом он извлёк кожаный кошель, а оттуда — бальзам, кусочек сахара, комок ароматической смолы, склянку тонкого стекла со сладко пахнущими духами и пригоршню драгоценных камней. Положив всё это рядом с зеркальцем, он сказал:

— Пусть эти дары одушевлённого мира, эти homines phlebotomici [70] примут в себя ядовитую pneuma. Пусть станут они божественными ловушками и через близость свою горнему миру дадут тебе поддержку духов эфира.

Он поднёс склянку к носу Симонетты, и голова её дёрнулась, словно это был нашатырь. Но Мирандола, прежде чем закупорить склянку, сам вдохнул сладкий запах, на миг прикрыв глаза, словно от восхищения. Затем он отставил склянку и громко хлопнул в ладоши перед самым лицом Симонетты.

— Очнись! — громко сказал он.

Глаза Симонетты широко раскрылись, она взяла у Мирандолы зеркало и улыбнулась, заглянув в собственные, отразившиеся там глаза.

— Как прекрасно... — прошептала она.

— Что ты видишь? — тревожно спросил Мирандола.

— Pneuma Сандро... Его творение. Мне льстит это, потому что его создание — ангел. Разве смогу я обрести столь совершенный облик?

— Мадонна, не позволяй образу околдовать тебя, — сказал Мирандола. — Ты должна изгнать его. Понимаешь?

— Я могу заглянуть прямо в райские кущи...

— Мадонна! Мадонна, ты слышишь меня?

Она кивнула.

— Если ты хочешь напитать себя свойствами горнего мира, пусть эти предметы, что я разложил перед тобой, станут частью тебя. Пусть будут они приманками для pneuma, отнятой тобою у Сандро; и если качества этого фантома извращены, они отвергнут его... и ты спасёшься. Но чтобы сделать это, ты должна передать фантом зеркалу.

— Я вижу его там, — сказала Симонетта.

— Очень хорошо. А теперь закрой глаза и смотри в себя, в то светлое пространство, куда ты заключила фантом — ты ведь сделала это?

Симонетта кивнула.

Мирандола вдавил амулет, сахар и камни в её ладонь, раскрытую на коленях.

— Теперь ответь мне, синьора Веспуччи, осталось ли что-то от того образа в соборе, что выстроила ты в своих мыслях?

Она снова кивнула.

— Тогда ты должна принудить его перейти в зеркало. Пусть предметы в твоей руке дадут тебе силу божественных сфер. Теперь открой глаза. Отдай фантом зеркалу.

— Оно тёмное. Зеркало тёмное.

— Фантом оставил тебя?

Симонетта кивнула.

Мирандола взял у неё зеркало, швырнул его на пол и раздавил каблуком. Потом заставил её разжать ладонь и уронить камни и амулет, стряхнул с её ладони раздавленный сахар.

— Дело сделано! — провозгласил он. — Теперь слуги должны взять камни, осколки стекла и другие ловушки и закопать их, потому что они отравлены. А врач пускай отдаст кровь маэстро Боттичелли и мадонны Веспуччи пиявкам... Я возвратил тебе твоих друзей, — сказал он Лоренцо, тепло улыбаясь своему благодетелю.

Симонетта же в это время смотрела на Леонардо.

И тоже улыбалась.

Но в её улыбке было притворство.

Внезапно Сандро очнулся.

Он судорожно вдохнул, словно утопающий, который наконец вырвался на поверхность. В упор, невидяще глядя на Симонетту, он спросил:

— Где Симонетта? Леонардо, где она?

— Успокойся и отдыхай, — сказал Леонардо, отирая испарину с лица Сандро уголком простыни. — Всё в порядке.

— А Симонетта, что с Симонеттой?

— Как и тебе, Пузырёк, ей скоро станет лучше, — сказал Леонардо, хотя по спине его всё так же полз тревожный холодок.

— Это правда, Леонардо? Клянёшься?

— Да, друг мой, — сказал он и солгал.

Казалось, чёрные испарения, изгнанные из Сандро, просочились в мир и отравили его: на следующий день, в четверг один из малых колоколов Санта Мария дель Фьоре оборвался и рухнул, раскроив голову проходившему внизу каменщику. Он чудом выжил, хотя из его черепа пришлось удалять кость.