Делаю несколько шагов вокруг этих голубков.

– Мне кажется здесь один человек, которого обвиняют в убийстве. Думаешь, тебе стоит меня бояться? – Останавливаюсь напротив ее лица, Николас смотрит на меня, словно дохлую кошку сожрал. – Бу! – Громко смеюсь, когда Кэндис снова пытается на меня наброситься. – Не трать энергию, птичка. – Хватаю свою сумку и открываю первую попавшуюся дверь.

– Я помогу. – Кэл несется за мной, выхватывая сумку из рук, я не успеваю ничего сказать.

В комнате светло и пахнет хвоей. Одна кровать, один шкаф, небольшой ковер на полу, прозрачные шторы, развивающиеся на ветру. Я чувствую себя здесь лучше, чем дома.

Кэлвин проходит вперед и ставит мою сумку у шкафа.

– Собираешься меня отчитывать?

– Нет. Я догадывался.

– Думаешь, я поступила плохо? Как сука? Так делают шлюхи?

– Луиза.

– Вы ненавидите меня, я на вас плевать хотела. Все решили, можешь идти.

– Я не ненавижу тебя.

Глазеет, будто говорит правду. Очередная ловушка? Даже если нет, к черту все.

– Мне плевать. Иди к себе в комнату, Кэлвин.

– Я просто хотел помочь.

Выдыхаю.

– Оставь меня.

Ты не можешь мне помочь. Кэл смотрит на меня в упор какое-то время, я молча заставляю его уйти, он медленно несколько раз кивает и покидает комнату. Ты сама себя в это втянула, Луиза, назад пути нет. Мне придется целую неделю провести под одной крышей с этими ребятами, ни на секунду не расслабляться, даже во сне быть начеку.

Сажусь на кровать, опускаю голову на колени. Здесь четыре комнаты, нас пятеро, очевидно, Кэндис и Николас поселятся вместе. Хочу придушить их обоих. Я была слишком глупа, наивна, даже не смотря на кучу подозрений, я позволила им смеяться за своей спиной. Этого не произойдет больше. Никогда.

Глава 31

Принятие ванны не уменьшило масштаба моей растерянности, я чувствую себя правильно и неправильно в один и тот же момент, словно моя жизнь закончилась в далеком две тысячи двенадцатом и я все еще не понимаю, кем должна быть, а кем быть не следует. Не достаточно иметь много денег, чтобы создать хорошую жизнь, чтобы чувствовать себя хорошо, полноценно окунуться в суету возможностей и быть кем-то важным, не просто занимать хорошую должность, а играть важную роль в жизни других таких же, как ты. Все звучит правильно в моей голове, но не в моем сердце, которое, как некоторые любили говорить, у меня отсутствует.

Мне понадобилось не больше минуты, чтобы сбросить с себя полотенце, надеть свой шелковый, недавно купленный халат и открыть дверь одному из идиотов, решившему вдруг поговорить со мной.

– Чего тебе? – Складываю руки на груди, становлюсь той, кем должна быть, той которую он во мне видит.

– Поговорить. – Проталкивает меня вперед, закрывая за собой дверь, нагло проходит в комнату, пахнет от него свежестью, волосы влажные после душа, как и у меня.

– Твоя девушка не против? – Не должна я это спрашивать. Не должна. Выглядит так, словно я ревную, и судя по его взгляду, он тоже это понимает.

– Я представляю интересы группы, Кэндис могла бы это сделать, но боюсь, она бы просто надрала тебе задницу.

Издаю легкий смешок, наблюдаю за каждым движением Николаса. Он направляется к кровати, из кучи вещей, которые я вывалила туда из чемодана, он берет флакон цветочного масла и легким движением руки снимает колпачок, подносит к носу, вдыхает аромат, меня начинает это раздражать.

– Говори. – Быстро подхожу и выхватываю флакон у него из рук. Ухмыляется.

– Я хочу знать, каким образом бесплатные гастроли помогут погасить долг.

– Пока я работаю с вами – долг автоматически погашается.

– Твоя прихоть?

Лениво пожимаю плечами.

– Как долго ты намерена.. – Прочищает горло. – Терроризировать нас?

– Как только решу, что достаточно.

– Достаточно для чего?

– Просто представь, что я так развлекаюсь. Скучно мне.

– О’кей. – Смеется. Снова расхаживает по комнате, все разглядывая вокруг, хотя особо то нечего.

– Что-то еще?

Резко разворачивается на пятках.

– Кэлвин сказал, что на тебя напал какой-то мужик, ты его знаешь?

Они с Кэлвином разговаривали обо мне? Или они все разговаривали обо мне?

– А ты? – Хочу уличить его или все же хочу доказать себе его непричастность?

Николас делает два шага вперед, приближаясь ко мне, я отступаю на шаг, он замирает, понимая очевидное – я не хочу, чтобы он приближался. Дистанция в нашем случае лучшее, что может быть.

– Я не хочу, чтобы ты впутывала меня в то, к чему я не имею отношения. Обо всем, что я делал, ты уже знаешь.

Воспоминания иголками терзают внутреннюю часть меня, ту часть, которая все еще бессильна, я сжимаю руку в кулак. Этот разговор заведет нас обоих в тупик, я не хочу его продолжать, поэтому просто отдаю Николасу распечатку с расписанием их выступлений на всю неделю.